Сказания пыльных миров. Гладиатор (СИ)

Обратно в камеру я уже не вернулся. Судья, отчаявшись меня отговорить от самоубийственной, по его мнению, затеи, сдался и молча оформил требуемые для смены наказания бумаги. Их он отдал стражнику и отправил нас на первый этаж, к холодной немолодой женщине в одном из кабинетов. Женщина, молча забрав бумаги, набросала на листе несколько фраз и отправила нас на третий этаж, к «инспектору по помилованиям». Инспектор, лысоватый мужчина с неопрятной бородой, потребовал печать на бумаге. Женщина на первом этаже печать отказалась ставить, отправив нас обратно к судье. Судья пожал плечами и поставил на один из листов свою печать. Инспектор посмотрел на нее, скривился и сказал, что это не та печать…

В итоге из здания мы вышли лишь после полудня. Меня вся эта катавасия лишь позабавила — благо, от меня ничего не требовалось, кроме как стоять и молчать. А вот стражник, будучи в полном обмундировании и при оружии, конкретно раскраснелся и вспотел, пока мы бегали с одного этажа на другой и обратно. Так что, когда меня наконец приписали к гладиаторской школе «Бешеные Псы» и отправили в другой конец города, он уже был счастлив выйти из духоты судебного участка и отконвоировать меня в школу.

Путь в школу оказался долог. А я все еще был полуголый — никого, кажется, вообще не смущало, что все это время я разгуливал перед ними без одежды. И предложить мне хоть что-то прикрыться тоже никто не собирался. Пока я был в общей камере, я считанные мгновения раздумывал насчет того, чтобы отобрать одежду у кого-то другого… но потом посмотрел на этих людей, на тряпки, которые были надеты, в большинстве своем, на голое тело… и тут же передумал. Не настолько сильно меня напрягает эта ситуация. Лучше уж голым. Поэтому, пока мы шли по городу, на меня периодически оборачивались. В целом, я видел и других полуголых людей — но, в основном, это были дети. Я же за эти полтора года сильно подрос и раздался в плечах, и на ребенка уже никак не тянул. Пожалуй, мне можно было даже дать побольше пятнадцати, если бы не подростковые усы и бороденка, которые успели отрасти за последние несколько месяцев. До этого, на руднике, я периодически брился, поскольку на определенном этапе эта растительность начинала меня ужасно раздражать при одном взгляде на нее. Но последнее время я себя в зеркале не видел, да и не до этого мне было на нижних уровнях. Разве что саламандры и огненные духи пару раз подпаливали мне волосы как на голове, так и на лице. Так что, предполагаю, в совокупности с этим выгляжу я сейчас ужасно. Надо бы подстричься, как выпадет возможность. И побриться.

Школа представляла собой небольшой комплекс, состоящий из четырех весьма больших зданий, расположенных квадратом. В одном из них, выходящем на улицу, была прорезана сквозная арка, ведущая во внутренний дворик этого комплекса. Туда мы и направились. Во дворе, весьма внушительном по площади, сейчас довольно лениво тренировался от силы десяток людей. Маловато как-то для такой огромной школы. Седоватый мужчина со свернутым набок носом, стоявший возле полосы препятствий и хмуро наблюдавший за тем, как все остальные пытаются эту полосу пробежать, бросил на нас взгляд и махнул рукой в приглашающем жесте. Мы подошли. Судя по молчаливому обмену рукопожатиями — друг друга стражник с мужчиной знали прекрасно. Мне руку местный тренер жать не стал. Ну и не очень-то хотелось.

Молчание затягивалось. Теперь мы уже втроем стояли и смотрели на последнюю парочку учеников, которые застряли на предпоследнем элементе полосы — слегка шероховатой каменной стене высотой метров восемь. Два паренька, на вид старше меня лет на пять-шесть, изо всех сил пытались вскарабкаться по ней, но соскальзывали и падали, едва достигнув половины. С моей позиции я не видел на этой стене ни единой удобной выемки для пальцев, так что я удивлялся уже тому факту, что у них получалось за что-то зацепиться хотя бы раз. Наконец, мужчина свистнул, сунув два пальца в рот, и зло рявкнул:

— Хватит насиловать стену и мои глаза! Десять минут отдыха всем, кто прошел! Курт, Албан — вы его не заслужили, идете на столбы!

Судя по синхронному стону парней, чем бы эти самые столбы ни были — они были не самой приятной вещью в мире. Тренер же, наконец, повернулся к нам:

— Вит, какого черта? Это новый гладиатор? Это чья-то шутка. И она несмешная. Как этого молокососа пропустили сквозь первичный отбор?

— Он полностью удовлетворяет всем условиям. — Стражник развел руками. — Не знаю, каким образом, но судейские артефакты проверки осечек не дают. Конкретику по своим заклинаниям он говорить отказался, тут он в своем праве, но клянется, что боевые есть. Артефакт истины, опять же, все подтвердил. Да и на вид он крепкий малый.

На последних словах тренер скривился.