Сказание об Агапито Роблесе

– Все у меня было готово, чтоб убить судью Монтенегро. Старая Сульписия дала мне свое платье. Переоделся бы я нищенкой, пробрался в дом судьи и задушил бы его. Полицейские стерегут двери дома, но в женском платье можно было бы пройти. Родная дочь предала меня. – Сова вздрогнул. – Гнил бы сейчас в сырой земле судья Монтенегро. Одна только Хуана да ее мать знали, что спрятался я в амбаре. Хуана предала меня!

– Если дочь твоя тебя предала, то, верно, не по своей воле а с горя, – сказал Исаак Карвахаль. – Искали тебя полицейские искали, никак не могли найти, вот и взяли твоего зятя Калисто Ампудию. Я тогда недалеко от Полицейского управления жил. Я свидетель. Каждую ночь они привязывали твоего зятя к балке били и требовали, чтобы сказал, где ты.

– Он не знал.

– Они-то думали, знает. Били его дни и ночи! По всему селению слышно было, как он кричал. А по утрам дочь твоя приходила к дверям Полицейского управления, молила, чтоб не убивали мужа. Если и выдала она тебя, так чтобы спасти отца твоих, внуков.

– Хуана меня предала. Хуана умрет. Предателей убивают.

– Нет, Эктор, только не это. Не проливай ее кровь.

Не выдавала я вас, папа. Я в то утро не пошла в Полицейское управление. Полиция вас разыскивала, а семья Ампудия и давай меня проклинать– из-за тебя, говорят, Калисто убьют. Мой муж умирал. В полиции его к балке подвешивали. До сей поры он болеет. Тяжелого поднять не может, слабый такой, никуда не годится. Потому что мучили его там из-за меня. Его родные мне кричали: «Из-за тебя беда эта на него свалилась!»

– Убьешь ты свою дочь, приговорят к пожизненному заключению. Никогда из тюрьмы не выйдешь. Монтенегро будет смеяться над тобой.

– Верно.

– И все наши враги доживут до старости в богатстве и счастье.

– Верно.

– Знаешь, кто распускает слух, будто дочь тебя выдала? – вступил в разговор Агапито Роблес. – Секретарь суда Пасьон!

– А ему-то что?

– Пасьон все делает, как судья Монтенегро велит. Зачем бы судья стал нам помогать – рассказывать, кто нас выдал? Они нарочно распускают такой слух, дойдет до тебя, горько тебе станет. Враг хочет горечью наполнить твое сердце.

– Видно, так. Стараются они мой гнев в другую сторону направить. Вот и очернили дочь. Слушай, Агапито, можешь ты написать за меня письмо?

Агапито раздобыл бумагу, карандаш.

– Пиши: «Доченька! Люди говорят, будто ты выдала меня полиции с горя…»

Я не выдавала вас, отец. Вы прятались в горах, вы не видели. Чугуны дрожали на кухне. Злые силы обрушились на нас, папа. Черные куры хохотали, издевались, предсказывали худое. Вы-то не видели, вы ушли из селения! Околдовали нас, а от колдовства туман идет, все застилает вокруг. Храбрых колдовство не берет. Вы храбрый. Туман стоял вокруг нашего дома. Стены потеть начали. Устали они. Клянусь вам, отец, вот этим святым крестом клянусь, все так и было! В амбаре кто-то все клювом стену долбил, а ведь птицы там никакой не было. Окна сами собой то отворялись, то затворялись. Туман со всех сторон нас окружил. У соседей спросите– туманное облако день и ночь стояло на месте нашего дома. И этот туман колдовской постепенно все у нас съел. Сперва осел наш зачах. Худеть начал, худел, худел, совсем маленький стал…

«Знаю, что зятя, моего Калисто Ампудию пытали из-за меня. Знаю, как ты каждое утро, покрыв голову шалью, стояла у дверей Полицейского управления. Видно, не смогла ты больше терпеть все это, и когда пробрался я в наш амбар, чтоб картошки взять…»