Сказание о Хрустальном озере

– Посыльный сказал, что вернуть невозможно! – уже орала Северина, бегущая со мной рядом.

Сорвала покров и опьянела от ударившего водопадом благоухания. Нам явились ослепительно белые розы, которые беззвучно кричали – ты невинна, чиста и хрупка, я готов защищать тебя. А обрамление из снежного облака гипсофилы словно шептало – моя любовь нежна, как дыхание ребёнка.

– Сто роз, – пробормотала, стоявшая рядом Северина.

«Моя любовь будет вечной», – снова расшифровала я, закрыла лицо руками и села прямо на пол.

– Что будешь делать? Выбросишь? – соседка переступала босыми ногами по холодному полу.

Я проигнорировала вопрос и, встав, дошла до кровати, избегая смотреть на Северину, которая крутилась рядом, пытаясь поймать мой взгляд.

Развёрнутый букет, уверенно пытаясь заявить о своей значимости, быстро наполнял комнату ароматом. Неожиданно нахлынули воспоминания. Я люблю все цветы, включая скромные лесные, но перед розами преклоняюсь. Это сильнее меня. Оказавшись в доме Вейховичей в качестве прислуги, часто засматривалась на них в окно и в саду, проходя мимо. Заметивший это Милослав постоянно издевался надо мной, объясняя, что я могу только глазеть на эти цветы. Потому что трогать руками мне их не придётся никогда, ведь грязной крестьянке их никто не подарит. Но в первом своём утверждении он был неправ уже тогда. Однажды я подобрала обрезки розовых стеблей, которые выбросил садовник, и захватила их с собой. Суровая лесная земля приняла маленькие черенки и бережно вырастила их. В моём саду цветут розы, но они другие, не такие, которые предстали передо мной сейчас.

– Да ты влюбилась в него, – изумлённый голос соседки вырвал меня из воспоминаний.

Прищурившись, посмотрела на неё, и с силой выдавила:

– Похоже на то…

Даже ледяная вода из кувшина, щедро выплеснутая на лицо, не принесла мне ожидаемого облегчения.

– Чтобы влюбиться нужно время. Ты никогда не говорила мне, что знакома с Анжичем, – обиженно пробормотала Северина.

– Я была знакома с ним так же, как и ты. Просто вчера он пришёл на ужин к пану директору.

– И что? – девушка оживилась и подсела ко мне вплотную.

– Знакомство произошло по его инициативе, – ответила я, намеренно забывая о подробностях.

– Вот это, да! – восхищение Северины достигло апогея. – А почему ты такая кислая?

– Хотела бы я знать…

– Я тебя не понимаю. Обратить на себя внимание такого парня – аристократа, мага и умопомрачительного красавца. А потом сидеть и гнить…

– Ты, знаешь, что такое иллюзии, Северина?! – крикнула я.

Девушка открыла рот, осмысливая услышанное.

– Они опаснее кинжала и смертельнее яда. От всего этого можно спастись. Будь ловкой, сильной, носи с собой надёжное противоядие – и выживешь! А открывать душу не смей! Рана будет незаживающей, и ничто тебе не поможет!

Северина помолчала, нахмурив брови, а потом сказала:

– Ты слишком пессимистична. Я верю, что в жизни есть место сказкам.

– Да, – согласилась я. Только жизнь гораздо длиннее, чем любая из сказок.

Вечером мы уже были в доме пана Руевича. Закончив с уборкой, перешли к готовке.

– Дайте мне почётную грамоту, – ворчала Северина. – Я худший кулинар в королевстве.

– Не наговаривай на себя, – сказала я. – Ты делаешь успехи.

Но она мне не поверила.

– Что ты несёшь? Я бездарность везде и во всём. Даже картошку сварить правильно не могу.

– А ты не вари «правильно», – отмахнулась я. – Вари вкусно, как для себя. Завтрак и обед для пана в чулан вынесла?

– Угу.

Я старалась загрузиться работой до отказа, чтобы только не вспоминать Анджича и его слова: «Сердечко моё». Но мои мысли не слушались меня, и образ юноши упрямо стоял перед глазами.

– Пан директор! – вскрикнула Северина. – А мы вас тут ждём-ждём. Что-то вы припозднились сегодня.

Она бросилась навстречу Руевичу, слегка опешившему от такого приёма. У меня сложилось впечатление, что девушка сейчас кинется ему на шею. Директор остановил её коротким кивком и произнёс, обращаясь к нам обеим:

– Надеюсь, вы составите мне сегодня компанию?

– Большое спасибо, мы с удовольствием, – Северина ответила за нас двоих, как это часто бывало, бросила чугунную сковороду на стеллаж и, открыв рот, стала наблюдать, как он падает.

С невиданной мной ранее скоростью Руевич оказался рядом и практически одним пальцем водрузил тяжёлое сооружение на место, а затем, будто ничего не произошло, ушёл во двор умываться, проигнорировав кухонный рукомойник с тёплой водой.

Мы уже сидели за столом, ожидая его, когда Северина прошептала мне:

– Надо же, у травника такая реакция и сила.

– Разуй глаза, он маг, – нетерпеливо бросила я, раздражённо глядя в круглые от изумления глаза Северины.

– Опять ты, сказочница. Да к нам магов не ставят, у прошлого директора тоже было немножко сил, но это ещё не значит, что он маг, – громко прошептала она.

– Я сказочница? – не менее громко прошипела я. – Это ты раззява.