Сказание о Юэ Фэе. Том 1

Взметнулись ввысь столичные знамена,
Раздался дружный барабанный бой.

Увы! Стихия правит государством,
А полководцы не стремятся в бой.

Хотя и слышат верные вельможи
Несчастных жен упреки и мольбы,

Им не вернуть в столицу государей,
Подверженных превратностям судьбы.

…Повсюду пыль: седыми стали травы,
Коричневыми стали облака,

Дорога от заставы пограничной
До стен столицы слишком далека!

* * *

…И все же государей повеленье
Дошло до слуха их надежных слуг.

В нем говорилось, что бразды правленья
Возьмет Кан-ван, вернувшийся на юг.

Что нужно в руки брать мечи и копья —
Пусть возвратятся солнце и луна!

Терпимо ль, чтоб Срединная равнина
Чжурчжэнями была покорена?

Ведь не развеян ратный дух Цзиньлина,
Еще надежны наши рубежи,

И пусть, отчизну защищая грудью,
Идут на подвиг храбрые мужи!

* * *

Глубокой ночью переплыл стремнину
Священный конь, ниспосланный судьбой.

В какие дали он потом умчался
И где теперь наездник молодой?

Шумит, шумит листва у храма Цуя,
Беглец надежный отыскал приют,

Он крепко спал, не ведая, что люди
О нем услышат и к нему придут.

Давно мечтают о спокойной жизни,
О добрых песнях золотых времен.

Но все мечты, стремления, надежды
Несбыточный — хотя и сладкий — сон…

Когда начальник стражи приказал воинам отрубить Цуй Сяо голову, тот вскричал:

— Я ни в чем не виновен!

— Ты лечишь наших коней, я и впустил тебя из благодарности. А ты ушел и пропал! Если бы наш правитель узнал, не сносить нам головы!

— Тут очень много ям, и я никак не мог найти своих государей! К тому же я стар, ходить быстро не умею. Смилуйтесь, почтенный начальник!

— Ладно, на сей раз пощажу! Но больше сюда не являйся!

— Не явлюсь, не явлюсь! — заверил Цуй Сяо и со всех ног бросился бежать.

С этих пор он стал каждый день ходить по лагерям и искать встречи с Кан-ваном.

Снова наступила весна, и в середине второго месяца Учжу вместе с братьями двинул пятисоттысячную армию в поход против Сунской империи.

Грозными и могучими выглядели воины чжурчжэней. Казалось, будто:

Потерян ключ от городских ворот
Столицы ада — крепости Фынду [69],

И демоны рокочущей толпой
Вдруг вырвались — китайцам на беду!

В середине четвертого месяца чжурчжэни вступили в Луаньчжоу.

Поход затянулся потому, что в пути Учжу несколько раз останавливался и устраивал учения.

В Луаньчжоу Учжу рассказал своим братьям о честности Лу Дэна, и все чжурчжэньские ваны прониклись благоговением к памяти отважного сунского военачальника.

Потом вступили в Лянлангуань, и Учжу поведал братьям о сражении, которое произошло здесь год назад.

Когда достигли Хэцзяня, Учжу запретил войскам заходить в город, чтобы не тревожить населения. Этим он выражал свое уважение к памяти Чжан Шу-е.

Еще через день подошли к Хуанхэ. Наступила середина шестого месяца, погода стояла знойная.

Учжу отдал приказ:

— Расположиться вдоль берега реки и, как только спадет жара, начать переправу.

Пятнадцатого числа седьмого месяца Учжу распорядился приготовить тростниковые циновки, зарезать свиней, баранов, уток, наловить рыбы и устроить моление душам предков.

Когда все приготовления были сделаны и сыновья цзиньского правителя собрались в ожидании торжественной церемонии, появился Учжу. Его сопровождал юный ван в темно-красном шелковом боевом халате, плотно облегавшем тело. Мягкий, украшенный золотом пояс стягивал тонкую талию. На левом боку у юноши висел лук, на правом — колчан со стрелами и небольшой меч. На голове красовалась шитая золотом шапочка с двумя длинными фазаньими перьями, ниспадавшими вправо и влево. Резвый конь огненно-рыжей масти так и плясал под седоком.

Цуй Сяо пробрался вперед поглядеть, что это за красавец юноша, и ему сказали, что это Кан-ван.

Вдруг конь Кан-вана споткнулся и припал на передние ноги. Но юноша не растерялся, резко натянул поводья и заставил коня подняться.