Сказаниада

У Георгия не было детей. После армии он планировал жениться, возможная дочь могла быть старше этой длинноногой пигалицы. Не сложилось. Сейчас у него была Елена, на которой он тоже хотел жениться и от которой тоже хотел детей.

Неправильно. «Сейчас у него была Елена» – самоуспокаивающее вранье. Сейчас у него не было Елены. Точнее, сейчас Елена была не у него. У него Елена была раньше, но сказка превратилась в быль, а та, в свою очередь, в пыль и канула в Лету. Лета – река. Пыль в воде – грязь.

На душе стало противно.

Руки, ноги и голова девчонки безжизненно болтались. Только бы дожила.

Ручей весело журчал и овевал прохладой. Местечко для реанимации Георгий выбрал подальше от тропы, под зеленым пологом высокой плакучей березы.

И что делать дальше? Почему вместо оказания первой помощи он интересовался в интернете всякими глупостями? Кроме как вернуть умирающего к жизни, все остальное – глупость. Жаль, прозрение всегда приходит поздно.

Однажды, давным-давно, в больнице Георгию назначили промывание. Минуло два десятка лет, и он не мог вспомнить, что именно делали. В памяти осталась только процедура под названием «клизма». Ой, как не хотелось бы ее делать, бурдюк всего один, как потом пить из него? Но, конечно, если на кону жизнь…

Положив девчонку у ручья, Георгий запрокинул ей голову и стал вливать воду в горло. Лил, пока она не закашлялась. Кашель стал первой ласточкой, знаменовавшей возвращение на этот свет. Казавшееся мертвым тело задергалось и даже стало отбиваться. Пришлось скрутить, опустить лицом вниз и вставить в рот два пальца.

Паршивка их чуть не откусила! Зубы сжались, и только с помощью второй руки удалось раздвинуть челюсть. Пальцы с силой надавили на корень языка. Через несколько секунд содержимое желудка попросилось обратно.

Ну и вонь. Что она ела? Надо было отойти от ручья и не портить окружавшую красоту. Перенеся хлипкое недоразумение на пару метров выше по течению, Георгий повторил промывание «через верх». На этот раз, скрученная по рукам и ногам его жесткой хваткой и придавленная тяжелым телом в доспехах, девчонка даже приоткрыла глаза.

– А где волк? Ты его убил? Кто ты? Дровосек? Охотник?

– Ага. – Георгий воткнул ей в рот горлышко в очередной раз набранного бурдюка.

Кажется, у нее галлюцинации. Главное, что очнулась.

Можно порадоваться, клизма не понадобится, третий подход оказался последним и кроме воды на выходе ничего не дал. Девчонка порозовела и шумно дышала. Георгий отпустил ее.

Появилось время внимательнее разглядеть попавшееся ему на дороге чудо гороховое. Типичный подросток. Девчонка, казалось, вся состояла из локтей и коленок. Сколько ей? Тринадцать? Шестнадцать? Не поймешь.

Подопечная приходила в себя довольно долго. Да, уже подопечная, теперь ее не бросить на произвол судьбы. Самое меньшее, что можно сделать – отвести к родителям для воспитательного ремня, а если сирота – пристроить к кому-нибудь, чтоб приключений, вроде нынешнего, не повторилось. Девка вымахала здоровая, хоть и тощая, для такой в любом хозяйстве работа найдется. Обузой не будет. А чтобы хозяева не переусердствовали, можно объявить ее приемной дочкой. У Георгия, как витязя Егория Храброго, репутация известная, все знают, что чересчур ретивым спуску не даст. А чтобы девица сама не забаловала, он попросит воспитывать в строгости и прилежании. Короче говоря, план постройки чужой судьбы готов, осталось познакомиться.

Девичий взгляд, наконец, обрел осмысленность. Пораженная увиденным, девчонка отшатнулась испуганным зверьком, коленки затряслись. Перебирая ладонями, она поползла назад, пока не уперлась спиной в березу. Руки первым делом проверили шапочку на голове, затем натянули платье на коленки.

– Как звать тебя, красавица?

– Красная Шапочка.

Георгий покачал головой: ответ неправильный. Это не имя.

– Улька, – с готовностью исправилась девочка.

– Что ела, Улька?

– За весь день – только папины пирожки. – Ее рот открылся, будто увидела черта, взгляд остановился. – Это сделал папа?! Хотел отравить бабушку?

Разбирательства будут потом, сначала определимся с планами.

– Где ты живешь?

– Вторые Погорелки, крайний дом. Недалеко отсюда.

Проезжий мужик тоже был из Вторых Погорелок. Зря Георгий о нем плохо думал. Простой крестьянин, а увидел девчонку из своей деревни – и с одним ножом на экипированного витязя кинулся. Можно сказать, герой. Не того человека назвали Храбрым.

– Мать у тебя есть?

– Она меня с пирожками к бабушке послала.

– А пирожки, значит, делал отец? – Георгий обдумал полученную информацию. – Идти уже можешь?

Улька вновь побелела, будто еще один пирожок съела.

– Куда? – Взгляд у нее стал жалобным, как у собаки, которую из родной конуры выгоняют.

– Домой отведу. И с отцом поговорю.

– Домой я ни за что не вернусь. Мне и раньше несладко было, а теперь… Лучше я к бабушке пойду. – Энтузиазм в глазах Ульки угас так же быстро, как и появился. – Туда тоже нельзя. И жива ли она? Я не вернулась, теперь он к бабушке сам пойдет – захочет узнать, что случилось.