Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)

Маша помнила странное чувство невесомости и свой краткий полет во тьме. И хотя она плотно зажмурила глаза, едва почувствовав, что куда-то проваливается, она все-равно ощущала эту тьму. Чувство было мерзким, потому что тьма вокруг нее была чем-то ирреальным, недоступным ее пониманию — тьма безвременья, тьма небытия. Однако ее полет, к счастью, завершился быстро. Маша поняла, что она таки куда-то прибыла и открыла глаза.

Место, в которое ее занесло, оказалось довольно просторным помещением, оснащенным некоторым количеством столов и стульев. Пол зала был паркетным, стены имели приятный персиковый цвет. Маша осмотрелась и подумала, что, пожалуй, попала в какую-то приемную, потому как в зале было множество дверей, которые вели в какие-то кабинеты, где наверняка заседали какие-нибудь чиновники.

— Иван Сусанин, — прочитала Маша табличку на ближайшей к ней двери. — Господи, это что еще за хрень?

— Первый раз здесь? — услышала Маша и повернула голову, чтобы посмотреть на вопрошавшую. Увидела — и обомлела. Дама, заговорившая с Машей, была неопределенного возраста: может, ей было двадцать, а может — сорок, имела огненно рыжие космы, разноцветные глаза совершенно невообразимой величины и ярко-красные губы совершенно невозможной пухлости, при этом лицо дамы было бледно до синевы, щеки впалы, шея длинна и тонка на манер гусиной, одета она была в облегающую черную блузу, подчеркивающую женственные до гротеска формы, и обтягивающие латексовые черные брюки. Маша даже искренне пожалела даму, так как в такой одежде даже дышать было довольно затруднительно, не говоря уже о том, чтобы как-то двигаться.

— В пе-первый, — наконец кивнула в ответ Маша, сообразив, что рассматривает незнакомку уже до неприличия долго. — Что это за место?

— Диспетчерская. Перевалочный пункт, можно сказать. Или междумирье. Называй, как хочешь.

— А-а-а… — Маша не сразу нашлась, что ответить.

— Попаданский ад, — в разговор вмешалась еще одна дама. Внешне она чем-то напоминала первую, только подстрижена была коротко и неровно, а одета была в какие-то нелепые шмотки, по всему видно — мужские, которые шли ей, как корове седло, и особенно подчеркивали ее принадлежность к женскому полу (хотя, по задумке, видимо, должны были его как раз скрывать). Маша подумала, что попаданские романы, лихо описывающие процесс превращения девушки в мальчишку посредством всего лишь стрижки под мальчика и переодевания в мужскую одежду, на поверку грешат против истины, так как у 15-летних парней точно не бывает таких маленьких ладоней, а у 13-летних мальчиков — таких округлых задниц.

— Почему ад? — поинтересовалась Маша.

— Да звери потому что эти диспетчера. Звери в людском обличье. И нас, попаданок, очень уж не любят.

— Не скажи, подруга, — возразила рыжая. — Это к кому попадешь.

— Скорее уж, на кого нарвешься.

— Не, ну про Сусанина я не говорю. Этот и не со зла отправит так отправит — будешь по мирам плутать до какого-нибудь Рагнарека.

— Еще скажи до Белого Хлада, — хихикнула стриженая.

— Ну да, к витчеровским попаданкам у Сусанина особое отношение, что неудивительно: Сапек-то поляк, да и Геральт, значит, соответственно, тоже, — заметила рыжая.

— Я как раз это… ну, витчеровская, — пролепетала Маша, прикидывая перспективы.

— Да ладно, расслабься. Сегодня повезло тебе, — сказала рыжая. — Не Сусанинская смена.

— Так что самого страшного попаданского кошмара ты, считай, на этот раз избежала, — добавила стриженая.

— На этот раз? — решила уточнить Маша. — А что, будут и другие?

— Долго объяснять. Сама скоро поймешь, — неопределенно ответила рыжая.

— А вон там, на следующей за Сусанинским кабинетом двери видишь табличку? — указала стриженая.

— Элли, — прочла Маша.

— Вредная дамочка. Присказка у нее любимая: ну что, милочка, не послать ли тебя для начала в Изумрудный город за мозгами?

— Следующие за ней: Гэндальф, Торин и Бильбо. Эти ничего мужики. Только Гэндальф нудноват, Торин жадноват, а Бильбо вороват. Ну и еще бывает, найдет на них — как сядут, как затянут: фа овей зе мисти маунтинс райз. И часа на три. А потом еще в запой уйдут на неделю.

В этот момент одна из дверей открылась, в коридор вышел мужчина, окинул беглым взглядом ожидающих в холле дам и кинул клич:

— Маша Сухова! Есть здесь такая?

— Эт. Это я! — от неожиданности и волнения у Маши в зобу дыхание сперло. — Я! — выкрикнула она громче, боясь, что ее не услышат или не заметят.

— Хорошо, гражданочка. Пройдемте в мой кабинет, — пригласил мужчина.

— Конеш-ш-шно!!! — холл огласило содружественное шипение примерно двух десятков попаданок. — Ее тут не стояло! — звонко и нахально выкрикнула хабалистого вида девица (Маша подумала, что та похожа на базарную торговку).

— Она наверное от ОʼДима, — предположила чопорная барышня в очках (мисс Всезнайка, как тут же мысленно окрестила ее Маша).

— И что? — продолжала разоряться хабалка. — Я тута третий день парюся, а эта, гляди-ка, только появилась, ее уж просют! От ОʼДима, надо же. Да хоть от черта лысого!