Скарабей

— Затопчите огонь! — Шакал был в полном вооружении: кираса поверх туники, на ремнях поблескивали два меча. Он схватил еще что-то из оружия и бросил Сетису. — Пора в бой.

Сетис неловко поймал оружие.

— Я писец. Я не умею сражаться.

— Ну, если у тебя есть другие предложения, готов их выслушать.

Предложений не было. Наемники двинулись в решительное наступление. По пустыне с грохотом катилась баллиста; со свистом пролетали огромные валуны и огненные снаряды; мелкие снаряды, брошенные из пращей, вырывали клочья плоти из священной земли Острова. Рядом с Сетисом кто-то упал, вскрикнув от боли, и остался лежать окровавленной грудой тряпья. Где-то вдалеке трубили слоны.

Вниз по тропе бежал Джамиль, за ним еле поспевали слуги. Он кинулся к Шакалу.

— Возвращайтесь, принц. Вам здесь нечего делать.

Джамиль пожал плечами.

— Я не намереваюсь делаться пленником Ингельда, господин Осаркон.

— Разве мы не можем выстрелить в ответ? — проговорил Сетис.

— Из чего? — горько рассмеялся Шакал, глядя на то, как наемники подплывают все ближе. Потом его продолговатые глаза устремились на Сетиса. — Если Бог не придет на помощь, нам конец.

Сетис сглотнул.

— Знаешь что… Я даже не уверен, что это было на самом деле. И не хочу, чтобы повторялось.

— Сетис, нам нужен его совет.

— Ты не представляешь, каково это! Когда внутри меня звучит голос…

Оглушительный взрыв одним махом снес половину опрокинутой повозки. Съежившись, Сетис вцепился с жесткую траву и сидел так, пока не отхлынула волна ужаса.

Тогда Шакал спокойно сказал:

— Попроси его о помощи.

— Я не знаю, как!

— Попроси. Или погибнешь.

Голос предводителя воров был мрачен. Подняв голову, Сетис безнадежно вглядывался в плывущих воинов, в опаленный беззащитный берег, в потрепанное войско из беженцев и воров, жуликов и продажных женщин. Потом повернулся к ним спиной, закрыл лицо руками. В темноте стало не так страшно, шершавые ладони царапали кожу, будто песок.

— Послушай, — заговорил он. — Я не Гласительница. И не могу ею стать. Но все-таки, помоги нам!

И голос ответил. Сетис не сомневался, что услышит ответ. В глубине души он знал, что Бог не покидал его ни на миг.

Голос задумчиво проговорил:

«Знаешь, Сетис, свитки говорят неправду: в Ином Царстве совсем не темно. Вот бы тебе увидеть! Река здесь красная от маковых лепестков, а небо голубое. Мирани очень удивилась».

— Хватит болтать! Помоги нам Сотвори землетрясение или гром. Вызови ужас! Сделай, что положено богам!

Раздался тихий смех.

«Ты и сам способен всё это сотворить».

— Они напали на твой Оракул!

«Мой Оракул — это ты».

— Не я, а Мирани!

«Теперь ты — это Мирани. Разве ты не заметил? Вы с ней поменялись местами, Сетис».

Он в изумлении отнял руки от лица.

Шакал внимательно следил за ним.

— Ну, как?

Сетис поднял голову и сказал:

— Гром. Ужас.

«Вот именно. — Спокойный голос донесся из расселины, куда стремглав бежал прятаться небольшой скорпион. — Мне даже учить тебя не пришлось».

Сетис вскочил, оттолкнув Шакала.

— Удержи их. Удержи как можно дольше. — И бросился бежать вверх по извилистой тропе, поскальзываясь на поворотах.

— Какого черта он затеял? — взревел Лис.

— Некогда выяснять. Человек, которым овладел Бог, все равно что безумец. — Шакал стремительно обернулся к берегу и обратился к своим людям: — Будьте наготове!

Его воины обнажили мечи. Кое у кого были копья. Но если даже встать плечом к плечу и выстроить стену из щитов, долго ли она продержится? Шакал окинул грустным взглядом свое потрепанное войско. Шайка бесчестных проходимцев, лживые отбросы общества. Кажется, последний князь из дома Осарконов расстанется с жизнью в достойной компании. По какой грустной иронии судьбы Бог выбрал себе таких защитников?

— Лис!

— Что, вожак?

— Выстрой их в шеренгу.

И, как только он произнес эти слова, стрельба прекратилась, наемники вышли из воды. Сверкала бронза; с нагрудников и ножных лат стекало море. Длинные светлые волосы северных воинов были завязаны сзади, лица раскрашены. Наемники отлаженным движением собрались в строй и двинулись вперед, стуча мечами о щиты — ритмично, зловеще. Шум взлетал по склону утеса, отражался эхом от храмового фасада. Девятеро жриц стояли наверху и в ужасе смотрели, как приближается смерть.

— О Ярчайший, — беззвучно взмолился Сетис. — Прими наши кровавые дары.

Потом, обернувшись лицом к надвигающейся бронзовой стене, он услышал кое-что еще. Громкий крик, хриплый рев, исполненный гнева.

— Стоять на местах, — приказал Шакал. Прозвенев в воздухе, зловещий вопль ушел в землю: песчаная почва едва заметно содрогнулась под ногами.

— Это Бог. — Лис облизал пересохшие губы. — Чертов писец вызвал-таки землетрясение.

— Думаю, это вызвал не он, — усмехнулся Шакал. — А кое-кто гораздо могущественнее.