Скандинавские правители Гардарики

Часть 4 Вещий Олег –зарождение российской легенды

Почти двести лет тому назад в России жил один дворянин, КОТОРЫЙ В ПРОМЕЖУТКАХ МЕЖДУ СООБЛАЗНЕНИЕМ ЧУЖИХ ЖЕН И КАРТОЧНОЙ ИГРОЙ зарабатывал себе на жизнь еще и «литературным трудом»– и хотя его официально звали «Александром Пушкиным», но все друзья запросто между собой поминали как «СВЕРЧКА». Ведь он то и глядишь то сказку сочинит, то роман в стихах напишет, а то под «горячую руку» когда, обычно находясь в состоянии алкогольного запоя, кого ни будь и на дуэль вызовет. Но как человек не злобивши, потом возьмет как проспится, да и помирится!

Ну, а в порывах «душевного откровения» он любил о себе так говорить: «Аи да Пушкин, аи да сукин сын!». В общем на свое время он был как говорится «раскрученной» медиаперсонной! Он хоть и был не из «знатного рода», но с памятного в смысле экзотического ее происхождении его родословной.

Повзрослев и окончив Лицей он даже одно время числился на «государевой службе» при «Коллегии иностранных дел», но поскольку там ничего не делал и зачастую вообще не приходил на службу (а поэтому ему и жалования не давали!) но зато к этому времени, он стал постоянно «» в полицейских сводках как участник коллективных пьянок, драк и скандалах с замужними дамами! А еще более того и в сочинении «злых стишков» и эпиграмм на мужей –рогоносцев и время от времени баловался и сочинением уже политических памфлетов.

В связи с чем у тогдашнего правителя Российской империи – императора Николая Первого созрел план чтобы в целях «исправления молодого Пушкина» «для острастки» лично его и ему подобных молодых российских дворян сослать его в Малороссию.

Пусть мол поездит, послужит, мир посмотрит. Может авось и ума наберется?

И как   то в 1820 г. находясь проездом в славном городе Киеве, А. Пушкин по случаю очередного пикника, забрел со своими собутыльниками на один из курганов (ныне гора Щекавица) на берегу Днепра, который у местного населения считался могилой киевского князя Олега.

Заинтересовавшись этой новой для себя темой А. Пушкин далее ознакомился и с модной тогда книгой «Львовской летопись», в которой он встретил и предание о князе Олеге, и его поразил тот эпизод летописи, что был связанный с конем князя Олега.

    И вот, что писал он своему другу А. Бестужеву по этому поводу: «Товарищеская любовь старого князя к своему коню и заботливость о его судьбе есть черта трогательного простодушия, да и происшествие само по себе в своей простоте имеет много поэтического».

После чего Пушкин, недолго думая и написал свой вариант легенды, назвав ее «Песней о вещем Олеге». Вот ее начало хорошо известное всем, кто когда-либо учился российских школах!

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хозарам,

Их селы и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему

Идет вдохновенный кудесник,

Покорный Перуну старик одному,

Заветов грядущего вестник,

В мольбах и гаданьях проведший весь век.

И к мудрому старцу подъехал Олег.

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?

И скоро ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землею?

Открой мне всю правду, не бойся меня:

Ну и т. д и т п….

Обычно эту пушкинскую легенду школьные учителя кому вкладывают, а кому «вбивают» в головы (уже в 5 классе). Когда ребенку нравится это бодрое и красивое и к тому же легко заучиваемое стихотворение.

Но дети эти, (да и сами учителя тоже свое время прошедших эту школу зомбированния, и уже не способны отличить правду ото лжи) все это усваивают как истину! И поэтому стереотип «Вещего Олега» выдуманный Пушкиным и остается потом пожизненно у многих сотен миллионов россиян, и они уже на уровне подсознания считают, что все что написал об Олеге Пушкин было в реальной исторической действительности!!!

Хотя уже во времена Пушкина можно было бы собрать о Вещем Олеге более подробные и более достоверные данные.

Но это Пушкину было ничему. А его поклонникам в нынешней России где Пушкин объявлен «гением и основоположником» так и вообще на ум не приходит мысль критического отношения к «историческим трудам» Пушкина.