Скалы серые, серые

Это слово улетало, возвращалось, ликовало, наполняло все его существо неизведанной доселе силой.

Жив!

Раньше он никогда не задумывался, что же это такое, его, Кононова, жизнь. Вспомнился колодец в поселке, качалка — насос. Он стоит у колодца, то поднимая, то опуская ручку насоса. Льется вода. Он стоит и качает. Много воды в колодце, вся не выльется. И вот… Чуть было не хватило. Оставалась капля, другая…

Время шло. Кононов выздоравливал, ходил уже и все не мог надышаться воздухом. Ел хлеб, пил воду, испытывал при этом неимоверное блаженство. Смотрел на солнце и будто бы прикасался к чему-то теплому каждой клеточкой кожи. Радовался каждому воробью, готов был разговаривать с ними. Подставлял снежинкам лицо, ощущал их легкое прикосновение. Появлялась уверенность, что жить он будет долго-долго.

Из донесения

командующего фронтом

«…Задание по операции «Берег» выполнено. При подготовке плацдарма для наступления особую роль сыграли умелые действия разведчиков. В короткий срок были собраны данные о стратегически важных объектах противника, что позволило не только блокировать их, но и уничтожить до начала операции действиями авиации и десантных групп…»

Из письма

Владимира Кононова

«…Клава, родная! У тебя есть адрес. Теперь ты станешь получать от меня письма часто-часто. У меня есть возможность писать. С почерком не все ладно, но ты не огорчайся — просто пока еще не окрепли руки. Я в госпитале. Чуть задело. Не волнуйся, пройдет.

Знаешь, о чем я думаю все это время? О встрече. Я верю, что мы встретимся. Не век же продолжаться этой войне…»