Скалола. В осаде (сборник)

— Хорошо, — наконец, сказал Квентин. —- Отдай ему эти штуки. Только забери куртку.

— О’кей, босс, — Брайан оскалился желтыми прокуренными зубами. Усы его замерзли, превратившись в черно-белые сосульки. Сейчас он выглядел как Барон Мюнхаузен на одной из иллюстраций Дорэ. Ствол «хеклера» переместился в сторону Гейба. — Снимай куртку, Уиллис[1].

Гейб спокойно стянул куртку, оставшись в короткой серой футболке без рукавов. Глядя на его рельефные, четко обрисованные мышцы, Брайан уважительно присвистнул. Такие мускулы, упругие, точеные, были бы предметом гордости многих атлетов, а он, Брайан, к таковым точно не относился. Ему даже стало немного завидно. В целом, наверное, у него была неплохая фигура, если бы не руки. Ох, уж эти руки. Длинные, непропорционально большие, они служили поводом для многочисленных насмешек, что его безумно злило. На этой почве у Брайана выработался настоящий комплекс. Мучительно и страстно он завидовал мужчинам с хорошим телосложением. Сейчас, после выдавшего его свиста, он злобно прищурился и выхватил куртку из рук Гейба.

Тот снес и это, только надвинул ниже на глаза бейсбольную кепку, чтобы козырек скрыл плещущуюся в глазах ненависть.

— Эй, этого нельзя делать! — крикнул Хел. — Он же замерзнет!

— У тебя свои трудности, Хел, — констатировал бандит, — подумай лучше об этом, — он вновь повернулся к Брайану. — Дай-ка трос. Хел, привяжи своего партнера. И смотри, не дай Бог, он отвяжется.

Моток желтого капронового троса шлепнулся на снег к ногам Хела.

— Давай, Шварценеггер, — ухмыльнулся бородач Брайан. — Пусть эта собачка побегает на поводке. И пошевеливайся, у нас мало времени.

Хел вздохнул и, подняв трос, подошел к неподвижно стоящему Гейбу. Опустившись на корточки, он обмотал ногу напарника, затянул — впрочем, не очень туго, — узел и выпрямился.

— Беги, если сможешь, — прошептал Хел, глядя в сторону.

— А ты побежал бы? — также шепотом спросил Гейб.

Не дожидаясь ответа — да, собственно, нужно ли было его ждать? — он направился к скале.

— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр», — ожила рация. — Хел, ответь. Где вы? Что случилось?

— Собачка, принеси, — загоготал Телмар в лицо проходящему мимо Гейбу. Тот не отреагировал.

— Шевелись, Ван Дамм, — хохотнул Брайан и шлепнул Гейба по голому плечу обезьяньей рукой. Судя по всему, он был помешан на боевиках. Да и держался с показушной бравадой, явно подражая кому-то из кино-идолов.

Хел впился в него взглядом. Этот, пожалуй, не жилец. Горы таких не любят. Да и вообще, ребята, «крутые» в разговоре, чаще всего на поверку оказываются дохляками. Он мог бы сломать этому парню шею одним ударом. Не очень-то гуманная мысль, но до гуманности ли сейчас? Наверняка эти типы из всей Конституции читали только Вторую Поправку[2].

Гейб подошел к скале, снял кепку и вновь надел ее, но уже козырьком назад. Брайан лениво дернул трос. Спасатель обернулся.

— Не вздумай повторить этого, придурок, — мрачно посоветовал он. —- Иначе я сломаю тебе руки.

Брайан медленно покраснел. Гейб угодил в самую болезненную точку. Может быть, он и сам не подозревал об этом, но слова нашли свою цель. Не дожидаясь, пока копящаяся в груди бандита ярость выплеснется наружу, спасатель подпрыгнул и повис на руках. Подтянувшись, он медленно и осторожно полез вверх. Скала, обледеневшая, отвесная, казалось, делала все, чтобы не дать человеку взобраться. Те немногие выступы, которые могли послужить опорой для ног, сгладил лед, и надежда была лишь на сильные, цепкие руки. Несколько раз Гейб останавливался. Его пальцы не могли отыскать ни малейшей трещинки — все забил снег. Приходилось выскребать влажную массу, восстанавливая опору, как восстанавливают сожженный мост, когда нет пути назад. Футболка потемнела от пота. Ветер-убийца превратил ее в жесткий ледяной панцирь. Прозрачная корочка, затянувшая всю спину, обжигающая холодом кожу, с хрустом ломалась и застывала вновь. Гейб не замечал этого. Он все карабкался и карабкался ввысь, мечтая лишь об одном — не упасть. Хуже всего было то, что пальцы постепенно теряли чувствительность. Обмороженные фаланги онемели. Кожа на них стала бело-голубой и почти прозрачной. Когда Гейб находил относительно надежную опору, он останавливался и согревал руки своим дыханием. Пальцы начинали дико болеть. Ломота в суставах вкупе с колючей ноющей болью, сводящей мышцы, заставляла его стискивать зубы и морщиться. Однако долго стоять на одном месте было нельзя — Гейб быстро замерзал. Это еще осложняло ситуацию.

Восемь человек внизу внимательно наблюдали за подъемом Гейба, ладонями защищая глаза от хлестких снежных бичей.

Он не мог слышать их. В ушах застыл лишь собачий вой ветра и собственное хриплое дыхание. Клубы пара, вырывающиеся изо рта, моментально замерзали и оседали на лице плотной колючей маской. Поначалу она таяла, но вскоре тепла тела не стало хватать, и приходилось сдирать лед руками. Не было отороченного мехом капюшона куртки, не было перчаток, не было даже куска материи, чтобы обвязать лицо, защитить его от мороза.