Скала эдельвейсов

– Это Даша, мы договаривались о записи, – манерным голосом проворковала я. – Ты говорил, что студия у тебя дома? Когда я могу подъехать?

– Помню, – оживился он. – Вообще-то у меня запись на месяц вперед, а ты так и не сказала, согласна ли на мои условия. Поэтому давай запишем тебя на начало следующего месяца.

Набивает себе цену, засранец. Нет у него никакой студии.

– Ну, Андрю-ю-юшечка, ну ми-и-иленький, – просюсюкала я, – я не могу ждать месяц, мне надо срочно-срочно, я отблагодарю!

– Отблагодаришь? – хмыкнул он. – Ладно, давай прямо сейчас, посмотрим, что там у тебя за данные, тогда и определимся со временем конкретно. Я как раз сегодня свободен, и же... и дома никого нет, все на даче.

Я почти искренне взвизгнула, чмокнула трубку и узнала адрес. Экипировка была готова, полчаса ушло на сборы, и уже скоро я гнала по улицам города. Так называемая студия Андрея располагалась в старой хрущевке на первом этаже. Как я и предполагала, это оказалась обычная квартира, самая маленькая комнатка которой была заставлена громоздкой и не вполне современной аппаратурой. Да, высококачественные записи здесь делаются вряд ли, но мне это не важно, главное, в этом хламе вполне можно пристроить камеру. Я пожаловалась на сухость в горле и попросила глоток чая. Пока Андрей возился на кухне, я установила на одной из колонок видеокамеру, накрыла ее грязной майкой, валявшейся там же, и включила запись.

– У тебя авторская песня, или что-то из готового петь будешь? – вернувшись с сомнительного вида чашкой, спросил он.

– Как это? – захлопала ресницами я.

– Господи, какой народ бестолковый пошел! – картинно вздохнул он. – Ты записываешь уже известную всем песню из репертуара Зыкиной, например, или сама сочинила?

– Нет, – желая показать себя еще более тупой, ответила я.

– Чего «нет»? – начал злиться Андрюсик.

– Мне Зыкина не нравится, а песни писать я не пробовала. А что, можно?

– Нельзя! Тебе – нельзя! Что петь будешь?

– А у тебя караоке есть? Я много чего могу!

Я предполагала, как может озвереть профессиональный звукооператор от волшебного слова «караоке», но не думала, что это будет выглядеть столь забавно. Андрей довольно чувствительно стукнулся головой о стенку и прошипел:

– Какое караоке? Ты зачем сюда пришла?

Прекрасно, отрицательные эмоции легко переходят в положительные, не меняя при этом интенсивности, так что с первой частью закончим, перейдем ко второй:

– Андюшечка, не ругайся, я ничего в этом не понимаю, вот и обратилась к тебе, как к лучшему звукооператору в городе и просто симпатичному парню. Объясни мне по-хорошему.

Парень проглотил мою лесть и прочитал мне краткую лекцию на интересующую меня тему. Все это время я отчаянно хлопала ресницами, издавала восторженные возгласы, всплескивала руками и взирала на него, как на божество. Под конец лекции он перестал злиться и смотрел на меня с отеческим снисхождением. А вот этого нам не надо, ничего отеческого! Прервав его на полуслове, я плюхнулась ему на колени, звонко чмокнула в губы, потрепала по щечке:

– Ты не просто умный, ты еще и душка, все так понятно объяснил! Пойдем записывать? Я буду петь песенку трех мушкетеров.

Я дождалась, когда глазки парня залоснятся и рука его ляжет на мое бедро, обтянутое тонким капроном, и только после этого спрыгнула с его колен. Пара удачных кадров у меня уже была. Андрей нашел нужную фонограмму, провел краткий курс основ звукозаписи и надел на меня наушники. Вокальным талантом я не обладала, но промурлыкать себе под нос какой-нибудь шлягер могла чисто и достаточно звонко, чего-чего, но медведь мне на ухо не наступал, спасибо саксофону. Я бодро исполнила песенку мушкетеров, Андрей объяснил мне ошибки, я спела во второй раз, нарочно игнорируя его замечания, но добавив драйва и активно пританцовывая, он попытался показать на деле, как надо петь, я расшалилась вовсю, перебивая его и дурачась. Он сначала злился, но кривлялась я, видимо, талантливо и, в конце концов, заразила и его. Юноша не выдержал, вступил вторым голосом, и вскоре мы уже распевали во всю глотку, забыв и про запись, и про время. Запыхавшись, я плюхнулась на диван, Андрюсик упал рядом, и, не дав мне отдышаться, полез с поцелуями. Я позволила один неловкий чмок, потом вскочила с дивана и промурлыкала:

– С тобой так здорово! А точно никто не придет? У меня в сумке в коридоре пиво, принеси!

Парень вышел в коридор, я вынула кассету из камеры и, убедившись, что окна квартиры выходят в заросший и безлюдный скверик, бросила кассету в окно и включила диктофон. Почти сразу вернулся Андрей с двумя бутылками пива.

– Это тебе, – уже без всякого жеманства произнесла я, – я пиво не пью. Терпеть не могу этот напиток студентов и работяг.

Не глядя на него, я достала камеру, положила ее в сумочку и стала собираться.

– Ты чего? – не понял он, – зачем камера-то?