Скала Дельфин. Повесть

В другое время ему, может быть, и доказали бы обратное, но сейчас никто не собирался перечить Грише. Тем более, что эти слова он изрек солидным, убежденным тоном и, как всегда, сразу же умолк.

Белобрысенькая Нина Иванова, которая сидела недалеко от Глузберга, оскорбилась и начала придумывать, чтобы ответить ему такое же въедливое и обидное. Однако стычке не суждено было разгореться. Борис Петрович оборвал ее в самом начале.

Они сидели в шестом классе - Борис Петрович около стола, Нина Иванова, Гриша Глузберг, Андрюша Кравченко, еще трое ребят и две девочки на первых партах. Это было несколько странное собрание, где не было ни председателя, ни секретаря; и писать протокол тоже не собирались.

Энергичная Нина Иванова горячилась, говорила увлеченно, пытаясь переубедить своих собеседников, и если бы не Борис Петрович, то собрание уже давно превратилось бы в обыкновенную перепалку.

Короче говоря, Нина требовала от Бориса Петровича и от всех присутствующих самого решительного и самого сурового наказания для Васи. Вася опозорил весь класс, когда сегодня уснул на уроке. Еще хорошо, что Борис Петрович не захотел ославить класс на всю школу, а что было бы, если бы такой случай произошел, скажем, на алгебре? Просто подумать страшно!

Завтра же надо идти к директору, и пусть Вася учится в какой-нибудь другой школе, где его еще не знают…

И вот тут-то Гриша сказал свое знаменитое изречение о девчонках, которые всегда спешат с выводами. Две девочки, сидевшие позади Нины, одна - стриженая, белокурая, Фира, а другая с коротенькими, туго заплетенными косичками, торчавшими в разные стороны,-Клава, тоже обиделись, но высказаться не успели, потому что Витька Огринчук выскочил вперед и взял слово.

Был Витя Огринчук невысокий, чернявый, на диво юркий и в то же время полненький и ласковый паренек. Все называли его Огурчиком, и он ничуть не обижался на такое искажение его фамилии. Так вот, Огурчик выскочил из-за парты и закричал:

- Да, и я, и я… Девочки опешат… Я думаю, что… Он, пионер, так не делают!

Огурчик высказывался с воодушевлением. Слова не поспевали у него за мыслями, и понять то, что он сказал, было весьма трудно.

- Если бы все говорили так, как Огринчук, то делать доклады было бы невозможно, - сказал Гриша и снова замолчал так лее внезапно.

Андрюша Кравченко сидел, стараясь выглядеть солидным, и не высказывался. Вообще Андрюша Кравченко был человеком действия. Он мог выкинуть самое невероятное коленце, но говорить не умел. Уже давно прошло то время, когда он с презрением относился к девочкам, по и юн не одобрял слишком суровый приговор Нины.

Школьники смотрели на Бориса Петровича, разгадывая его мысли. Учитель только улыбался, слушая их, а говорить не спешил.

Витю Огринчука не огорчила первая неудача. Он решил обязательно высказаться. Пообещал себе, что будет страшно спокоен и выдержан. После такого обещания, ни минуты не колеблясь, он начал новую речь:

- Исключать нельзя, - сказал он, и все удивились, - как это у Витьки здорово получилось, - я повторяю, исключать нельзя. Кто знает, почему он… А Нина спешит с выводами.

Здесь Витя почувствовал, что вот сейчас опять начнут слова обгонять мысли, и попробовал остановиться.

Из этого ничего не вышло, и минуты две все с удивлением слушали отрывистые слова, слетавшие с Витиных губ. У него были предложения вполне продуманные и понятные, но высказать их он не мог.

Наконец он заявил:

- Все!

И сел как раз своевременно, потому что Андрюша Кравченко уже начинал смеяться, а Гриша намеревался сделать ехидные выводы относительно Витькиной речи.

Борис Петрович обвел глазами всех школьников, и тогда из-за спины Нины Ивановой раздался голос Клавы. Когда она говорила, косички ее взлетали в воздухе, а правая рука с измазанными чернилами пальцами простиралась вперед, словно у настоящего оратора.

- Мы должны рассмотреть этот вопрос со всех сторон, положительных и отрицательных. - Она точно произнесла последние, недавно вычитанные в книжке слова и победно оглядела собрание. - Да, товарищи, положительных и отрицательных.

- Положительных и отрицательных, - повторил Гриша Глузберг, словно любуясь красотой этих высоко-научных слов.

- Да, - обернулась в его сторону Клава, - и ничего не значит, товарищи, что в данном случае пионер Вася еще имеет в перспективе двойку по географии. Исключать его из школы нельзя. Да! Мы должны узнать, почему он уснул, и сказать ему, чтобы он больше так не делал, а был пионером, с которого можно было бы брать пример.

- Каждая речь имеет свои положительные и отрицательные стороны, - сказал Гриша.

- Да… узнать… Нельзя… - снова вскочил Витька, и хотя слов было сказано очень мало, все его поняли.

- А я думаю, что это не наше дело, - кокетливо поправляя короткие волосы, сказала Фира. - Ну, уснул, больше не будет. Ну. заснул и проснулся. Надо сказать, чтобы больше этого не делал, а помочь ему мы тут ничем не можем.

- Неверно! - крикнул Витя, и даже Андрюша Кравченко исподлобья посмотрел на Фиру, отвернулся н пробормотал что-то такое, чего собрание не услышало.