Скачущий на льве

Меир. Один раз, когда он приезжал в Лод. Крепкий мужик с обветренным лицом и большим руками. В седле сидит как влитой. Он воин и это в нем главное.

Акива. А как он говорит?

Меир. Как воин. Короткие рубленые фразы, хриплый голос, энергичный жест. Говорить ему трудно, это не его стихия. Его уста — это Эли, помнишь, тот, одноглазый, со шрамом? Он, оказывается, был учеником самого Рабби Ишмаэля.

Акива. Ишмаэля? Теперь понятно, откуда такое красноречие. От самого Ишмаэля никаких вестей не было?

Меир. Его убили. Он не признал Бар Кохбу Мессией, и его растерзала толпа. Об этом объявили на всех площадях города.

Акива закрывает глаза и шепчет молитву.

Рабби, я все хотел тебя спросить: зачем ты это сделал?

Акива. Провозгласил Бар Кохбу Мессией?

Меир. Да. Разве то, что происходит, похоже на мессианские времена? Люди, как и раньше, болеют и умирают, нравы стали только хуже, все ожесточились. Да, римлян прогнали, но жить лучше не стало. Все же ожидали чудес, немедленного избавления, а что получили?

Акива. Народ по-прежнему жаждет чудес?

Меир. Еще как! Они заливают медью следы коня Бар Кохбы, просят его благословить скот и урожай, выносят к нему младенцев. Все наперебой рассказывают о сотворенных им чудесах: у него и слепые прозревают, и бесплодные рожают, и мертвые воскресают. Я, честно сказать, ничему этому не верю. Я не верю и в то, что он — Мессия. Не странно ли, что у себя дома, в великой еврейской державе, как они это называют, я не рискну ни с кем поделиться своими сомнениями, а здесь, в языческом городе, могу говорить свободно? Расскажи мне, Рабби, как все это понимать?

Акива. Мессия оказался не таким, как вы ждали. Но почему вы ожидали доброго дядюшку, раздающего всем подарки? Не сказано ли у пророков о Мессии на грозовой туче? В руках у него метла, и всю солому он сметет в огонь неугасимый, но зерно сохранит. Кто из людей знает, солома он или зерно? Кто предскажет, кому суждено сохраниться среди золотых зерен, отобранных Мессией для будущих всходов на ниве Господней? Кто угадает, сколько зерен надобно ему? Нам надо готовиться к совершенно неожиданному развитию событий.

Входят Элиша и Аристобул.

Элиша. Мир вам, друзья! Меир, хорошо, что ты здесь.

Аристобул. Рад познакомиться с тобой, Меир. Много слышал о тебе. Я — Аристобул, как и ты, ученик Теодора и Рабби Акивы.

Меир. Приветствую тебя, Аристобул! Между нами, наверное, много общего, но разница в том, что для тебя твой учитель — Теодор, а для меня он — Рабби Элиша.

Акива. Хорошо сказано, Меир. Садитесь, друзья мои, располагайтесь. Аристобул, прости меня, я случайно прочел письмо Ханы, адресованное тебе. Я думал, она пишет только дедушке…

Аристобул. Нет, учитель, она пишет и мне.

Акива. Честно говоря, не ожидал… Но как вам удавалось передавать письма?

Аристобул. Когда есть желание, всегда можно найти возможность. Ты не сердишься на меня, учитель?

Акива. Нет! Наоборот, я рад за вас обоих. Ах, верно говорят, что родители все узнают последними!

Аристобул. Учитель Акива, вот мои размышления о предопределении и свободной воле человека. Это комментарии на твой трактат. Я постарался применять цитаты из Писания, так как ты меня учил.

Акива. Хорошо, я посмотрю. Ты скоро станешь настоящим мудрецом, Аристобул. Ну, с чем ты пришел, Элиша?

Элиша. Сначала я хочу спросить у Меира, как ему живется под властью святого Мессии?

Меир. Я уже рассказывал Рабби Акиве, не хочу повторяться. Лучше скажу тебе притчу, и ты все поймешь. Как-то некий человек вместе с малолетним сыном отправился из своей деревни в город. Дорога была дальняя, солнце стояло высоко, воды у них было немного. Сын устал и спросил: «Отец мой, когда же город?». «Скоро, скоро», — ответил отец, и они продолжили путь. Солнце палило все сильнее, вода закончилась, сын совсем выбился из сил и спросил: «Отец мой, когда же покажется город?» «Потерпи, — ответил ему отец, — скоро ты увидишь его». Между тем, зной стал нестерпимым, от жары и жажды сын совершенно изнемог. Из последних сил он воззвал: «Отец мой, где же, наконец, город?» Отец сказал ему: «Сын мой, ты не пропустишь города. Когда увидишь кладбище, знай, что город близко».

Акива. Как бы ты истолковал эту притчу, Аристобул?

Аристобул. Если я правильно понял, отец — это Бог, сын — еврейский народ, дорога — страдания народа, город — приход Мессии. Ну, а кладбище — это кладбище.

Элиша. Ты — молодец, мой друг! Ты все понял верно. Жаль только, что наш мудрый Акива никак не желает понять очевидного. А ведь кладбище совсем близко!

Меир. Кладбище мы видим, а вот есть ли Мессия?

Элиша. Для меня ответ на этот вопрос ясен. Акива, сегодня последний день срока, отведенного императором для твоих раздумий. Какой ответ ты дашь цезарю?