Скачущий на льве

Акива. Мои дорогие, память моя стала слабеть, и я не помню, что именно сказал рав Меир. Зная его много лет, я далек от мысли, чтобы он мог допустить такую вопиющую небрежность — неверно привести отрывок из Писания. Мне его речь показалась очень убедительной.

Даниил. Но ведь он возражал тебе по всем пунктам! Ты признаешь его мнение верным?

Акива. Вне всяких сомнений.

Натан. Значит, свое мнение ты признаешь ошибочным?

Акива. Ни в коем случае.

Давид. Но как это может быть? Поясни нам.

Акива. У греков есть наука — диалектика. Она утверждает, что в споре могут быть правы обе стороны.

Гамалиил. Нам только языческих учений здесь не хватало! Акива, прошу тебя в этих стенах, где стоит ковчег со свитками Торы, не упоминать о глупостях и заблуждениях язычников.

Акива. Почему же это глупости?

Гамалиил. Потому что это измышления необрезанных варваров! Этой мерзостью да не осквернятся священные стены!

Акива. Они просят меня говорить, ты требуешь молчать! Какое бы решение я не принял, оно кого-нибудь не удовлетворит. Вместе с тем, обе стороны тут правы. Вот вам пример диалектики!

Гамалиил. Акива, прекрати ерничать!

Акива. Хорошо, я не произнесу больше ни слова!

Кладет на губы ладонь, вытягивает ноги, начинает насвистывать мелодию.

Меир. Акива, учитель наш, тебе совсем неинтересен наш спор?

Акива только свистит и ничего не говорит. Ученики пребывают в полной растерянности.

Гамалиил. (Встает) Акива, сын Иосифа! Властью главы Синедриона делаю тебе внушение! Твое поведение возмутительно и не может быть терпимо! Знай, что только твой возраст уберегает тебя от того, чтобы я выгнал тебя из Дома Учения. Всем своим видом ты демонстрируешь нам оскорбительное пренебрежение. Это поношение мне, как главе Синедриона, нам всем и предмету нашего спора. Какой пример ты подаешь молодым? Они ждут от тебя поясняющего слова, но что же видят они?

Акива свистит.

Акива, или ты немедленно возвращаешься к приличиям и достойному поведению, или я предлагаю тебе покинуть это собрание!

Акива свистит. Гамалиил вне себя.

Меир. (Встает) Рабби Гамалиил, смиренно прошу тебя дать мне слово. Рабби Гамалиил, уважая твой пост, твои заслуги и твои седины, покорнейше прошу тебя успокоиться. Твоими словами движет обида и оскорбленное самолюбие. Гнев не делает твои слова более убедительными и не прибавляет тебе уважения. Успокойся, и тогда успокоятся все. Благодарю тебя за то, что ты выслушал меня и еще более, за то, что ты услышал меня. Рабби Акива, учитель и отец мой, мы не понимаем твоего отношения к дискуссии. Мы говорим о важнейшем предмете: о Мессии, посланнике Божьем. Нам нужно подготовить тезисы к заседанию Синедриона. Этого решения ждет весь народ. Разве тут уместны шутки? Если моя речь показалась тебе ничтожной и не стоящей внимания, благоволи заявить об этом. Но скажи нам слово, мы все ждем его!

Акива. (Встает) Меир, сын мой, ты хорошо сказал! Я горжусь тем, что ты называешь меня своим учителем и хочу, чтобы ты знал: я с радостью сам учусь у тебя. Гамалиил, брат мой, прости меня, я не думал, что моя невинная выходка так огорчит тебя. У меня и в мыслях не было оскорбить тебя или кого-нибудь другого. Дети мои, я думал, что вы легко истолкуете мою шутку. Сожалею, что смутил вас. Рабби Гамалиил, ты позволишь мне сказать несколько слов о предмете нашего разговора?

Гамалиил. Прошу тебя, Акива.

Акива. Благодарю. О чем мы спорим? Меир прав и правы те, кто с ним согласны. Но прав и я! Дело в том, что вы хотите понять, а тут надо поверить. Но если веры нет, никакие аргументы не убедят. В формальных придирках к речи рава Меира я усмотрел желание уклониться от определения истины. Вы боитесь поглядеть ей в глаза, боитесь признать очевидное и скрываете это за словесной мишурой. Это не от недостатка знаний или разума, это от недостатка веры. Не об этом ли сказано: «Так прячет рукоятка в ножнах обломок лезвия тупой»?

Все. Этот человек читает в душах людских, как в открытой книге! Он прав, Господь свидетель! В нас мало веры, потому мы так много говорим! Воистину, сам Бог вложил эти слова в твои уста, учитель. Ты утешил нас, Акива! Ты утешил нас!

Подходят к нему, касаются лбом его руки.

Натан. Рабби Акива, прости меня за недогадливость. Истолкуй мне твою шутку. Мне стыдно признаться, но я не понял ее.

Все. Да, рабби, разъясни нам, пожалуйста!