Адриан. Нет, это только что пришло мне в голову. Как тебе нравится такой поворот истории?
Акива. Это кажется мне поэтической фантазией. Хотя, как знать, возможно, в будущем все именно так и произойдет.
Адриан. К чему ждать будущего? Давай сделаем это сегодня! Флегонт! Найдешь ли ты достаточно веских аргументов, чтобы убедить отцов-сенаторов и римский народ в настоятельной необходимости завтра же всем перейти в христианство?
Флегонт. Несомненно, цезарь.
Адриан. А найдешь ли ты столь же весомые доводы в пользу того, что христиан следует немедленно выслать на отдаленные острова, продать в рабство и скормить львам на аренах?
Флегонт. Безусловно, цезарь.
Адриан. Вот образец государственного служащего! Легко ли работать с такими людьми, как ты полагаешь, Акива?
Акива. Не знаю, цезарь. У меня нет такого опыта.
Адриан. Ты немного потерял.
Разумеется, я не собираюсь переходить в христианство. Другой вопрос занимает меня: почему их становится все больше и как эту заразу остановить?
Акива. Запрещение не принесет пользы. Загнанные в подполье культы приобретают совсем изуверские черты.
Адриан. О христианах и так говорят очень много дурного. Раз ты не принадлежишь к их приверженцам, ответь мне беспристрастно. Верны ли сведения о том, что они практикуют человеческие жертвоприношения и ритуальное людоедство?
Акива. Господь Владыка Мира! С чего ты это взял?
Адриан. Флегонт! Прочти нам первое свидетельство.
Флегонт. (
Адриан. Это подтверждают все осведомители. Ты оспариваешь это?
Акива. Я оспариваю это.
Адриан. Флегонт! Второе свидетельство.
Флегонт. «Они устраивают оргии с пьянством, разгулом и непристойными возгласами, где предаются свальному греху. Во время этих сборищ каждый хватает ближайшую к нему женщину, будь то собственная сестра, дочь или даже мать. Все сливаются в соитии, при этом громко славят своего бога и посылают проклятия всем, кто не входит в их секту».
Адриан. Это тоже неверно?
Акива. Уверен, что нет. Христиане известны весьма воздержанным поведением. Они превозносят девственность и целомудрие. Я не могу себе представить, чтобы они творили подобные бесчинства.
Адриан. Ты утверждаешь это, хотя являешься их противником?
Акива. Я являюсь их убежденным противником, я не разделяю ни одного из положений их учения, я не согласен ни с чем из того, что они утверждают. Но я никак не могу поверить в те омерзительные вещи, которые им приписывает невежественная чернь. Все, что прочел твой секретарь, есть лживые измышления и выдумки.
Адриан. В Риме ты стал бы превосходным адвокатом! Но почему ты защищаешь своих противников?
Акива. Потому что они — люди, такие же творения Божьи, как мы с тобой. Потому что они не совершали тех гнусностей, которые им приписывают.
Адриан. Ты не стал бы обвинителем на суде против христиан?
Акива. Я стал бы обличать их заблуждения на богословском диспуте, но обвинять их на суде в несовершенных преступлениях — нет. Это было бы нарушением заповеди о запрете лжесвидетельства, одной из важнейших в нашем законе.
Адриан. Тогда как ты объяснишь такие сведения о них?
Акива. Это не сведения, это слухи. Они основаны на ненависти и страхе. Христиане верят, что предметы могут перевоплощаться. Они едят лепешку, и воображают, что едят тело своего бога. Они пьют вино, и представляют, что пьют его кровь.
Адриан. Но это же самая примитивная магия!
Акива. Сам обряд, безусловно, магический, но в его основе лежит верное соображение. Нет предметов, как таковых, есть наше отношение к ним и те качества, которыми мы их наделяем.
Адриан. Поясни свою мысль.
Акива. У каждого римского легиона есть свой орел, не так ли? Легионеры с гордостью несут его изображение впереди своих рядов. Для солдат он, как бы, их общая душа, воплощение их храбрости и силы. Потеря орла для них — ужасное бесчестие, они готовы биться за него до смерти. Но для противников Рима, не знакомых с вашими взглядами, орел — это всего лишь деревянная или бронзовая фигурка птицы.
Адриан. Я понял тебя. Значит, христиане уверены, что их бог живет среди них, и они чувствуют его присутствие?
Акива. Да, так они полагают.
Адриан. Если так, мне кажется, я знаю, в чем причина их притягательности. Они сумели заполнить пустоту между богами и людьми.
Акива. Теперь я попрошу тебя пояснить свою мысль.
Адриан. Наши боги слишком далеки от нас. Людей и богов разделяет пропасть. Это началось с нашего завоевания Греции. Как говорил Сенека: «Побежденный победителю диктует условья». Греки подарили нам свою литературу, свою науку, свою философию. От них же мы заимствовали скептицизм, привычку над всем насмехаться и страсть к театральному лицедейству, уничтожающему всякое почтение к властям и богам.
Акива. Странно слышать от тебя такие слова. Ты же известен любовью ко всему греческому.