Сивый мерин

«Да-а-а, никакой, конечно, ты не психолог ни в каком приближении. Бабушкин внук ты, не более того, как ни пыхти, ни пыжься, ни напрягайся. Кто тебя тянул за язык с этим окружением, тем более что лучше Веры Кузминичны всё равно никто не расскажет? А хоть бы и рассказал — куда тебя несёт, кто тебе в зад вилку вставил, куда ты прёшь, умник недоразвитый? Что б ты пропал, провалился, сдох. Не Каждый мудак, а ты, Сивый Мерин, мудило тёмный, второе место на конкурсе мудаков, Пинкертон доморощенный. Эмоции, видите ли! Кому ты нужен, говно жидкое, со своими эмоциями?! Четвёртого свидетеля заваливает, а туда же: дело ему дайте собственное! Ну дали тебе дело, дальше что? Всех распугал, против восстановил, замкнул, вовремя не допетрил: Катерину чуть на тот свет не отправил, директор морга, спасибо тебе, все концы в воду спрятал, морду от пуха очистил, нимб примеряет, визитёршу молинскую упустил, теперь вот этому ни в чём не повинному дяденьке кляп в рот вставил. Ну любит он рыжих девушек, нравятся они ему, может, на Кустодиеве воспитан, ты-то что бесишься, недотыка?!»

К 42-му отделению милиции Мерин подходил с выражением, какое бывает у человека, только что перепутавшего изюм в шоколаде с козьим помётом.

Дежурный милиционер долго вглядывался в жизнеутверждающую фотографию на его пропуске, но так ничего и не понял.

— А вы-то кто?

— Там написано. Мерин из МУРа. Я к Шашкину.

— Минуту. — Он надавил клавиши внутреннего телефона. — Товарищ майор, к вам из МУРа, говорит — Мерин. На пропуске? Так и написано. Есть пропустить!

Дежурный проводил его подозрительным взглядом.

«Ну вот, — поднимаясь по лестнице и отыскивая нужный кабинет, Мерин продолжил внутренний монолог, — и это не в твою пользу: уж лицом-то собственным можно управлять? Уж это-то красной строкой входит в обязанности следователя, если, конечно, хочешь быть следователем, а не, как выражается Трусс, х…м с горы. Кстати, что означает это странное выражение? Вот и этого ты не знаешь. Почему — с горы? С какой горы? Гора с плеч — понятно. Умный в гору не пойдёт — понятно. Если гора не идёт к Магомету… Всё понятно. А это? А ты у бабушки спроси. Придёшь домой и спроси: „Бабушка, напомни, пожалуйста, что означает выражение — х…й с горы?“ Мудило ты тёмный.»

Во вчерашнем пожаре на Шмитовском, по словам майора, принимали участие три сотрудника отделения.

— Двое отдыхают отгулы — переработка накопилась, людей не хватает, по трое суток без сна приходится. Район у меня будто мёдом мазанный: разборки каждый день, чего их, педерасов, как говаривал Никита Сергеевич, сюда тянет — непонятно. А тут ещё пожар этот, будь ему пусто.

Он нажал кнопку селектора.

— Любаня, узнай, Месхиев на объекте? Если нет — ко мне его. — Он улыбнулся и стало очевидно, что Месхиев ходит в фаворитах. — Тоже вчера на пожаре был. Этот вообще не спит: придавит часик-другой в кабинете у меня на стульях и сутки вкалывает. Поставьте, говорит, мне раскладушку, я домой год не появлюсь. Горит парень. Молодой ещё. Ты-то сам тридцатник разменял?

— Скоро, — покраснел Мерин.

— Счастливый возраст. Мне хлеба не надо — верни мои тридцать. Э-эх, сколько планов было, всё мог, всё нипочём. — Он тяжело вздохнул. — У тебя неприятности?

Ответить Сева не успел — в кабинет постучались, заглянул маленький, смуглый, с чёрными, как южная ночь, волосами милиционер.

— Вызывали, товарищ майор?

— Входи, Галя. Вот товарищ из МУРа вчерашним пожаром интересуется. Возьми ключи от пятнадцатого, поговори, расскажи содействие, вспомни, что вспомнишь. Задание понятно?

Нарочитая сталь в голосе начальника утвердила Мерина в мысли, что ему предстоит иметь дело с местным любимчиком.

— Так точно, товарищ майор.

— Давайте.

Сева дождался, когда Месхиев выйдет из кабинета, вернулся к столу.

— Простите, товарищ майор, вы почему его Галей назвали?

— А его все так зовут. У него имя сложное. Не помню, Галеонкарант, кажется. Он не обижается.

Действительно, черноглазый трудоголик по имени Галеонкарант оказался человеком радивым, сообразительным, Мерину почти не пришлось задавать никаких вопросов.

— Садись, лейтенант, — начал он по-хозяйски, — там вчера много интересного было. Немыслимо! Ты трупом интересуешься? Моё мнение — его взорвали: уж больно на мелкие кусочки разлетелся. Невероятно. От пожара такого не будет. Ну загорелось, так куда я побегу? К двери, правда? Заклинило — тогда к окну кричать: «Помогите!» А этот посреди комнаты лежит, горит. Немыслимо! Взорвался, точно. Соседи чёткие, к трупу хорошо относились, я там многих опросил — все ведь на улицу выбежали. В одно слово, как сговорились: «Интеллигентный, вежливый, тише не бывает». Он раньше артистом был, в кино выступал, говорят, я не смотрел. Пухленькая такая, нестарая, Нюрой звать, даже плакала. И Евгения Семёновна, той вообще лет девяносто, с собачкой на руках — тоже прямо навзрыд. Видишь, какой разброс мнений возрастной. Немыслимо! Даже мужики жалели. Сейчас там горячо ещё, а поостынет — взрывное надыбите обязательно. Поверь слову.

— А как выяснилось, что в квартире труп?