Сивилла

   До рождения Сивиллы и первые шесть лет ее жизни самым богатым человеком в городке был ее отец. Этот статус он потерял во времена Великой депрессии, когда понес тяжелые потери. С 1929 года, когда Сивилле исполнилось шесть лет, и до 1941 года, когда в восемнадцать лет она покинула городок, отправившись учиться в колледж, самыми богатыми людьми были Стикни, фермеры немецко-скандинавского происхождения, владевшие местным банком, а также некая миссис Вейл, вульгарная и неотесанная женщина, вступившая последовательно в пять удачных браков, владевшая недвижимостью в городке и серебряной шахтой в Колорадо.

   В Уиллоу-Корнерсе, как мог бы предсказать любой социолог, имелись церкви различных вероисповеданий. Фундаменталистское крыло варьировалось от баптистов седьмого дня, основавших первую в городе церковь, до адвентистов седьмого дня, церкви Святого Иоанна Крестителя Ласальского и церкви Собрания Божия. Методисты, конгрегационалисты и лютеране косо смотрели друг на друга и на католиков, которых все они считали воплощением зла.

   Фанатизм свирепствовал, и городок, хотя и являлся богобоязненным по убеждениям, по делам своим часто был жесток. Насмехались над умственно отсталым мороженщиком и издевались над телефонисткой с нервным тиком. Предрассудки в отношении евреев, которых в Уиллоу-Корнерсе было не много, и негров, которых там не было вовсе, цвели пышным цветом.

   О фанатизме и жестокости по ходу событий несколько подзабыли, и городок в бездумной своей эволюции впал в какой-то необоснованный оптимизм. Оптимизм этот выражался в таких лозунгах, как «Если сразу не получается – пытайся снова и снова», и в таких прописных истинах, как «Сегодняшние ростки надежды завтра станут цветами», запечатленных на скрижалях в помещении, которое совмещало функции гимнастического и актового залов и использовалось и начальной и средней школами. Эти завтрашние цветы, увядавшие на сегодняшних листьях ограниченности, попросту не попадались достойным гражданам Уиллоу-Корнерса.

   На Вайн-стрит, неподалеку от обеих школ, стоял дом Дорсеттов, уже всплывавший во время психоанализа, – тот самый белый дом с черными ставнями. Черное и белое считаются полюсами жизни или символами жизни и смерти, однако строитель Уиллард Дорсетт не предусматривал такой символики. У Дорсетта на уме были лишь утилитарные соображения: просторные лужайки, цокольный фундамент, гараж и небольшая пристройка, служившая ему столярной мастерской и офисом. Высокие клены затеняли фасад дома. С заднего двора бетонная дорожка вела в аллею, которая в свою очередь приводила к задворкам магазинов на Мэйн-стрит. К этой бетонной дорожке спускались ступеньки кухни Дорсеттов.

   Никто не мог бы сделать далеко идущих выводов из того факта, что ближайший сосед Дорсеттов был затворником, женщина, живущая через дорогу, – карлицей, а мужчина, живший чуть дальше на этой же улице, изнасиловал свою тринадцатилетнюю дочь, которая после этого продолжала жить в одном с ним доме, как будто ничего не произошло. Все это было частью любопытной деформации похоти, результатом которой становились многочисленные внебрачные дети, пронизывавшие, как некое подземное течение, весь этот городок – внешне столь заурядный, столь нормальный, столь пуританский.

   Домашнее хозяйство Дорсеттов имело свои неповторимые черты – на первый взгляд невидимые, часто слабо проявляющиеся, но ощутимые. На вопрос о семье Дорсеттов миссис Мур, дававшая Сивилле уроки фортепиано, ответила, что Сивилла была грустна и что у матери и дочери были эмоциональные проблемы. Кузина Уилларда Дорсетта характеризовала отца и дочь как «тихих», а мать как «живую, сообразительную, легкую на подъем», но в то же время «нервную». Та же наблюдательница сообщала об исключительной близости матери и дочери, которых всегда видели вместе. Любимая учительница вспоминала, что «мать Сивиллы всегда водила ее за руку».

   Джесси Флуд, служанка, постоянно жившая в доме Дорсеттов в течение шести лет, сказала только: «Это самые чудесные люди в мире. Миссис Дорсетт была очень добра ко мне и к моей семье. Она давала нам все – все что угодно. Не было людей добрее, чем Дорсетты».

   Джеймс Флуд, отец Джесси, работавший у Уилларда Дорсетта плотником, заметил, что «Дорсетт был лучшим в мире боссом».

   Уиллард Дорсетт, родившийся в Уиллоу-Корнерсе в 1883 году и происходивший, как и большинство жителей городка, из рода первых поселенцев, в 1910 году взял в жены Генриетту, урожденную Андерсон.