Сивилла

Испытывая необходимость в самозащите, стараясь овладеть собой и отгородиться от прошлого, протянувшего к нему свои щупальца, он по возвращении в Батлер-холл позвонил Фриде, с помощью которой мог сохранить связь с настоящим временем. В этом разговоре он, разумеется, не упомянул о неприятной встрече, хотя встреча эта дала некоторые конкретные результаты. Никогда более до конца его жизни не случалось так, чтобы первого числа каждого месяца Сивилла не получила бы от своего отца чек.

Вскоре после того, как Уиллард завершил свой разговор с Фридой, зазвонил местный телефон и ему сообщили:

— Ваша дочь с подругой ожидают вас.

— Да-да, я тоже их ждал, — ответил он. — Скажите им, что я сейчас спущусь.

В холле Сивилла, одетая в голубой габардиновый костюм и в красную блузку, ждала его в компании Тедди Ривз. Неожиданно она расправила плечи, начала насвистывать какой-то мотивчик и беспечной походкой отошла от Тедди. Подойдя к Уилларду, который шел навстречу ей, Сивилла сказала твердым и ясным голосом:

— Почему ты никогда не берешь меня на футбольный матч?

Момент был жутковатый, и Уиллард сразу вспомнил тот вечер, когда он услышал, как кто-то заколачивает гвозди в его столярной мастерской в Уиллоу-Корнерсе. Удивившись, кто бы это мог быть в такой час, он решил выяснить. В мастерской он увидел стройную фигурку в синем джинсовом комбинезоне, перехваченном поясом, и в красном шерстяном свитере. Уиллард не видел лица, поскольку человек стоял к нему спиной. Однако на его оклик человек обернулся. Сейчас, в холле Батлер-холла, Сивилла выглядела точно так же, как тогда.

— Папа, — повторила она, когда они поймали такси, чтобы ехать на концерт в Карнеги-холл, — почему ты никогда не берешь меня на футбол?

Тедди Ривз понимала, что Сивилла превратилась в кого-то другого, но не знала, в кого именно. А ошеломленный отец не знал, что, не взяв дочь на какой-то футбольный матч, он расстроил сына.

19. Мальчики

Четвертого мая 1957 года, в тот самый момент, когда Уиллард Дорсетт входил в кабинет доктора Уилбур, Сивилла Дорсетт вставляла ключ в замок квартиры на Морнингсайд-драйв. Когда дверь открылась, она в изумлении уставилась на главное помещение квартиры — комнату размером девять на пять метров. Между восьмью часами утра и данным моментом, то есть за восемь часов, комната совершенно преобразилась в результате появления того, что выглядело как какая-то большая стена.

Запах свежей краски, ударивший в ноздри Сивиллы, подтверждал не только недавнее происхождение стены, но и ее реальность. Красная краска, испачкавшая ее пальцы, когда она коснулась этой необъяснимой стены, стала еще одним подтверждением ее реальности. Но стена была не совсем такой, какой казалась на первый взгляд. Присмотревшись, Сивилла поняла, что эта стена — точнее, перегородка — достигает всего двух с половиной метров высоты.

Квартира эта, которая первоначально представляла собой столовую старого особняка, отличалась элегантностью и излишествами в виде двух кухонек, но никак не обеспечивала уединенности. Тедди Ривз спала в меньшей из двух кухонек; Сивилла спала в той части длинной комнаты, где стоял камин, который топили дровами. В домашнем обиходе Дорсетт — Ривз угол этот назывался «гостиной». Чтобы пробраться к себе, Тедди вынуждена была проходить мимо кровати Сивиллы. Это было очень неудобно, но Сивилла и Тедди никак не могли найти удовлетворительное решение проблемы.

Перегородка, разделившая комнату пополам и прикрывшая ту ее часть, где спала Сивилла, полностью защищала постель Сивиллы от чужих глаз. Теперь Тедди могла пройти прямо в свою «комнату». Но хотя Сивилла была очень довольна тем, что нашлось решение, представлявшееся как fait accompli[9], ее все же встревожило таинственное появление этой стены, защищающей ее уединение.

Тревога ее усиливалась и оттого, что событие произошло в течение одного из фрагментированных дней — с длительными периодами потерянного времени. Даже вынимая ключ из замка, закрывая дверь и проходя к перегородке, она ощущала сильное внутреннее движение — «вмешательство других», как она привыкла называть это явление. Этакий своеобразный беззвучный гвалт.

Однако перегородка была крепкой и сделанной хотя и на скорую руку, но умело, достойно двух поколений Дорсеттов-плотников, отца и деда, подумала она. Стоило бы показать ее отцу перед тем, как он вернется в Детройт.

Она услышала, как Тедди вставляет ключ в замок.

— Пахнет краской! — воскликнула Тедди и остановилась как вкопанная, уставившись на перегородку. — Чудесная перегородочка. Почему ты не сказала, что собираешься соорудить ее?

— Я ее не делала, — ответила Сивилла.

Но, произнося эти слова, она уже знала, что не может быть уверена в слове «я». Несомненно, гвозди, обнаруженные ее нервно блуждающими пальцами в кармане синих слаксов, которые она носила весь день, принадлежали плотнику, построившему перегородку. Плотнику из семейства Дорсеттов?