Сюрприз для Айседоры

– Дора, после смерти Трейнора любой в этом участке вызовется на дежурство добровольно. Этот парень – убийца полицейского. Именно поэтому я так быстро получил результаты баллистической экспертизы. Пули, вынутые из Трейнора, – близнецы тех, что мы выковыряли из стены в вашем доме.

– Сюрприз, сюрприз, – пробормотал Джед. Брент снял очки и стал полировать их о свою мятую рубашку.

– Если мы поймаем этого подонка живым, я хочу иметь кучу неопровержимых улик. Я разослал отчет баллистиков в другие участки города и штата. Что-нибудь может совпасть.

Отличное решение, подумал Джед, сожалея, что не он его принял.

– Где Голдмен?

– В горах. Катается на лыжах. Взял недельный отпуск.

Если бы Джед уже не был в таком бешенстве, то наверняка онемел бы от изумления.

– Сукин сын. Один из его людей убит, остальные вкалывают в праздники по две смены, а он прохлаждается.

– У него подошло время очередного отпуска. – Брент схватил трубку затрезвонившего телефона, рявкнул: «Перезвоните!» – и бросил трубку на рычаг. – Послушай, приятель, я надеюсь, он отобьет себе задницу. Может, тогда ты оторвешь от дивана свою и вернешься на. свое настоящее место. Настроение в участке поганейшее. Мало того, что убит полицейский, так еще приходится подчиняться человеку, для которого белизна собственных зубов дороже подчиненных. – Брент ткнул в Джеда пальцем. – И что ты собираешься предпринять в связи с этим?

Джед медленно затянулся сигаретой, выдохнул, затянулся снова. И, не обронив ни слова, развернулся и вышел.

– Дерьмо. – Брент взглянул на Дору и криво улыбнулся. – Простите.

– Не беспокойтесь. – На самом деле инцидент позволил ей кое-что понять. – Вы думаете, это помогло?

– Нет. – Бренту было неловко от того, что он потерял самообладание при свидетелях. Он всегда этого стеснялся. Его шея побагровела. – Когда Джед принимает какое-то решение, его и минометным огнем не сдвинешь. Правда, мне стало легче.

– Хоть какой-то результат. Я догоню его.

– На вашем месте я не стал бы этого делать. Дора только улыбнулась и подхватила пальто.

– Увидимся завтра вечером, лейтенант.

Дора пробежала за Джедом почти полквартала. Она не окликала его, не просила подождать: это было бы пустой тратой сил. Она просто поравнялась с ним и, приноравливаясь к его шагу, беспечно заметила:

– Хороший день. Кажется, слегка потеплело.

– В данный момент было бы разумнее держаться от меня подальше.

– Да, я знаю. – Дора взяла его под руку. – Люблю гулять на холоде. Очень бодрит. Если повернем здесь, то попадем прямо в Чайнатаун. Там отличные лавочки.

Джед демонстративно повернул в другую сторону.

– Упрямец, – прокомментировала Дора. – Но ты ведь злишься не на Брента, ты и сам это знаешь.

– Не говори за меня. – Джед постарался стряхнуть ее, но она прилипла к нему, как репей, – Может, отвяжешься, Конрой?

– Ни в коем случае. – Дора подавила желание погладить его по щеке, ослабить его напряжение. – Разрешаю поорать на меня, если это улучшит твое настроение. Мне обычно помогает.

– Может, лучше позвать полицейского, чтобы тебя арестовали за приставание на улице? Дора похлопала ресницами.

– Неужели кто-нибудь поверит, что такая малявка, как я, нападает на такого крутого парня, как ты? Джед наградил ее свирепым взглядом.

– Может, хотя бы заткнешься?

– Мне больше нравится раздражать тебя. Знаешь, если будешь так сжимать челюсти, сломаешь зуб. Ли во сне скрежетала зубами, и теперь ей приходится надевать на ночь специальную пластинку. Это стресс. Ли всегда о чем-нибудь беспокоится. Я совсем не такая. Когда я сплю, то от всего отключаюсь. Именно в этом заключается смысл сна, не так ли?

На следующем углу Джед остановился и повернулся к ней:

– Ты ведь не отвяжешься?

– Не-а. Я могу продолжать до бесконечности. – Дора подтянула «молнию» его куртки, поправила воротник. – Брент расстроен, потому что любит тебя. А тебя это гнетет: ты чувствуешь себя виноватым. Представляю, как тебя давил груз ответственности. Должно быть, большое облегчение – ни за что не отвечать некоторое время.

Трудно сохранять самообладание рядом с человеком, который видит тебя насквозь. Но если он сорвется, на место гнева прокрадется отчаяние.

– У меня были основания для отставки. И ничего не изменилось.

– Почему бы тебе не рассказать об этом?

– Это касается только меня.

– Ладно. Хочешь услышать, почему я бросила сцену?

– Нет.

– Отлично, я все равно расскажу. – Дора повернула за угол, на улицу, где Джед оставил машину, и потянула его за собой. – Я любила играть. Неудивительно, учитывая мою наследственность. И я была хорошей актрисой.

Когда я выросла из детских ролей, начала играть классику и современных авторов. Рецензии были потрясающими. Но… – Дора украдкой взглянула на него. – Я заинтересовала тебя?

– Нет.

– Но, – продолжала она, совершенно не обескураженная, – я чувствовала, что хочу заниматься чем-то другим. Затем, около пяти лет назад, я получила наследство от моей крестной матери, Анны Логан. Может, ты слышал о ней? Она блистала во второразрядных фильмах в тридцатых-сороковых годах, а потом открыла свое агентство.

– Я никогда не слышал о ней.