Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Несмотря на непрерывные войны, на рубеже IV и III веков до н. э. общение китайцев с жунами было уже настолько тесным, что вдова циньского правителя (Сыма Цянь называет ее Сюань-тайхоу) вступила в незаконную связь с правителем ицзюйских жунов и родила от него двух сыновей^{44}. Правда, эта властная дама исполняла роль регентши при своем малолетнем сыне-правителе, да и позднее она активно вмешивалась в политику^{45}, и общаться с варварскими вождями ей приходилось, так сказать, по долгу службы. И все же это, по-видимому, означает, что правитель ицзюйских жунов достаточно часто бывал при циньском дворе. Кстати, ничем хорошим для него это не кончилось: родив от варвара двоих детей, коварная китаянка либо разочаровалась в своем любовнике, либо в конце концов решила поставить политические интересы выше личных. Сыма Цянь сообщает, что она, «прибегнув к хитрости, убила правителя ицзюйских жунов в Ганьцюане, а после этого, подняв войска, нанесла серьезный урон ицзюйцам». Вскоре циньцы стали «сооружать Великую стену для отпора хусцам» — еще относительно скромное сооружение, прикрывавшее только границу царства Цинь^{46}.

Примерно в эти же годы длинную оборонительную стену для защиты своих владений от северных варваров построил Улин-ван, правитель царства Чжао. Интересно, что он, как и циньская регентша, относился к варварам без свойственного китайцам высокомерия. Сыма Цянь пишет: «…чжаоский Улин-ван… изменил [существовавшие в его княжестве] обычаи, ввел хуские одежды, стал практиковать стрельбу излука с лошади [на скаку]» — то есть дополнил свою армию конными стрелками… Стену для защиты от хусцев возвело и княжество Янь. Известно, что это княжество посылало хусцам заложников.^{47}

Позднее, при императоре Цинь Ши-хуанди, эти и другие оборонительные сооружения были объединены в Великую Китайскую стену.

Первое упоминание о сюнну, в котором они названы своим настоящим именем и встроены в исторический контекст, относится к 318 году до н. э. Сыма Цянь пишет, как в этот год «войска княжеств Хань, Чжао, Вэй, Янь и Ци, ведя за собой отряды сюнну, совместно напали на Цинь». Эта военная операция успеха не имела — войска союзников были разбиты и потеряли убитыми восемьдесят две тысячи человек^{48}. Впрочем, есть мнение, что Сыма Цянь ошибся, заменив на сюнну этноним ицюй^{49}. Но уже в событиях 314—312 годов до н. э. вновь упоминаются сюнну — на этот раз о них говорит Лю Сян, автор сборника «Шо юань». Он рассказывает, как яньский правитель Чжао-ван жаловался: «Мои земли утеснены, населения мало. Цисцы отобрали и уничтожили восемь [моих] крепостей, сюнну мчатся во весь опор на лоуфаней…»^{50}

А в середине III века до н. э. сюнну уже предстают грозной силой, победа над которой дорого обошлась царству Чжао. Сыма Цянь рассказывает о том, как полководец Ли My сдерживал натиск сюнну на северных границах Чжао:

«Вдоль границы были поставлены башни с сигнальными огнями [и] рассылалось множество лазутчиков и разведчиков. К бойцам своим он (Ли My. — Авт.) относился хорошо. Ли My наставлял их так: “Как только сюнну вторгнутся в наши земли и начнут грабить, немедленно уходите в свой лагерь и обороняйтесь; всякого, кто осмелится захватить пленных, я казню”. Каждый раз, когда вторгались сюнну, зажигались сигнальные огни, и его отряды уходили в лагерь, занимая оборонительные позиции, и не стремились вступать в бой. Так продолжалось несколько лет, и [Чжао] не несло никаких потерь. Однако сюнну считали, что Ли My трусит; такого же мнения о Ли My были и войска, расположенные на границах княжества. Чжаоский ван укорял Ли My, однако тот вел себя по-прежнему. Чжаоский правитель разгневался, вызвал Ли My к себе и заменил его другим военачальником».

Новый полководец был «храбрее», но результат от этого получился самый плачевный: ему оказалось не под силу победить сюнну и после нескольких поражений чжаоских войск пограничные земли царства были разорены. Правитель Чжао вновь призвал опального Ли My и на этот раз предоставил ему полную свободу действий.