Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Кстати, подобные нравы были характерны и для ухуаней — ближайших соседей сюнну. Фань Е пишет о них: «Уважают молодых и с пренебрежением относятся к старым. По характеру смелы и грубы. В гневе убивают отцов и старших братьев, но никогда не причиняют вреда матери, поскольку у матери есть сородичи и они стараются, чтобы между отцами и старшими братьями [разных родов] не было взаимной мести. (…) Убийство своего отца или старшего брата не считается преступлением» ^{448}.

Возможно, такое отношение к пожилым соплеменникам было в какой-то мере характерно для северных варваров вообще. Но не исключено, что китайцы, которые этому вопросу придавали особое значение, а у своих исконных врагов хотели видеть только недостатки, несколько утрировали положение дел. Впрочем, нельзя не признать, что Маодунь, если верить китайским историкам, действительно убил своего отца.

Когда ханьские послы упрекали сюнну в том, что они недостаточно заботятся о стариках, сановник Маодуня Чжун-хан Юэ отвечал: «Сюнну открыто считают войну своим важным занятием, а поскольку старые и слабые не в состоянии сражаться, они отдают крепким и здоровым лучшую пищу и питье и этим как бы защищают себя. Таким путем отцы и сыновья получают возможность долгое время оберегать друг друга. Как можно говорить, что сюнну относятся с пренебрежением к старым людям?» ^{449}

Если даже сюнну плохо заботились о своих родителях, это в какой-то мере искупалось их заботой о вдовах. Ни одной овдовевшей женщине у них не грозило одиночество — после смерти отца сыновья женились на мачехах, после смерти брата братья забирали к себе невесток. Этот обычай, который так возмущал китайцев, в степи был необходим: женщина, если у нее нет взрослых сыновей, не может одна справиться с кочевым хозяйством. Впрочем, Чжунхан Юэ перед ханьскими послами объяснял обычай левирата «недопустимостью прекращения рода» ^{450}.

Интересно, что сюнну, по крайней мере северные, после своего переселения в Юэбань славились особой опрятностью. В «Бэй-ши» рассказывается, что они «ежедневно по три раза моются и потом принимаются за пищу». На этой почве они даже поссорились со своими соседями-жужаньцами,с которыми ранее находились в дружеских отношениях. Однажды правитель Юэбани отправился к жужаньцамс дипломатическим визитом. Но едва он пересек границу, «как увидел, что мужчины не моют платья, не связывают волос, не умывают рук, женщины языком облизывают посуду». Возмущенный сюннусец сказал, что его приближенные смеются над ним и над его путешествием «в это собачье государство», и повернул обратно. Правитель жужаньцевпослал за ним конницу, но безуспешно. «С этого времени они сделались врагами и несколько раз ходили друг на друга войною».

В «Бэй-ши» описываются и другие гигиенические привычки жителей Юэбани: сообщалось, что они стригут волосы и подравнивают брови, «намазывая их клейстером, что придает им блестящий лоск» ^{451}.

Глава 14. Религия и погребальный обряд

Сюнну, вероятно, не были фанатами веры — информация об их религиозных ритуалах разбросана по китайским хроникам очень скупо. Составить по ней полную картину религиозной жизни сюнну нельзя — скорее, это будет мозаика. Археология тоже почти не проливает света на этот вопрос: сюнну верили в загробную жизнь и заботились о том, чтобы их соплеменники, отправляясь в последнее путешествие, были обеспечены всем необходимым, но ни одно святилище, ни одно культовое сооружение сюнну (кроме могил), насколько известно авторам данной книги, до сих пор не найдено, — вероятно, их было очень немного.

Западные жуны(которые, возможно, были предками сюнну) весьма почитали дух дракона — об этом пишет китайский историк Увека ЦуйХао. Он рассказывает о ритуале, который, как известно из других источников, был характерен именно для сюнну: Цуй Хао говорит, что дракону трижды в год приносили жертвы и для этого соорудили к югу от ставки Лун-чэн жертвенник в честь духа дракона.

О жертвоприношениях в Лунчэне (но уже приносимых сюннусцами) сообщает Сыма Цянь. По его сведениям, в пятой луне каждого года предводители сюнну «съезжаются на большой сбор в Лунчэне, где приносят жертвы предкам, Небу и Земле, духам людей и небесным духам» (отметим, что историк приводит подозрительно «китайский» набор божественных покровителей). О каком-либо драконе хронист умалчивает, но само слово «Лунчэн» можно понимать как «Драконово городище». Кроме того, Сыма Цянь говорит о том, что у сюнну имелся еще и «малый сбор», который проходил в «первой луне каждого года» в ставке шаньюя, — там тоже приносились жертвы, но кому именно — не уточняется ^{452}.