Системщик

А потом вдруг это произошло. Будто прорвалась невидимая пелена. Словно кто-то проделал дырку в черном покрывале, и на самой границе горизонта начала проступать светлая полоса. Вялая, бесцветная, она постепенно увеличивалась в размерах, и уже очень скоро Шестьсот семнадцатый осознал, что у него перехватило дыхание.

Сверчки стрекотали сильнее, будто тоже поддавшись влиянию момента. Ветер притих. К белому стал добавляться розовый, фиолетовый, сиреневый – мягкие оттенки, а не цвета. Затем свет стал разливаться по небу и поверхности моря из трав. Кончики длинных узких листов, пушистые венчики, тугие колоски будто мягко замерцали изнутри, оставаясь все такими же темными у самого основания, ближе к земле. Над их верхушками, на ладонь в высоту, поплыл легкий подсвеченный туман, окруживший Шестьсот семнадцатого влажноватой прохладой.

Миг ослепительной вспышки и над горизонтом появилась округлость небесного светила.

Тау Кита.

С каждой секундой солнце Таркита становилось ярче, пока Шестьсот семнадцатый не вынужден был отвернуться, хотя и понимал, что вряд ли его глазам будет нанесен какой-либо вред.

«Это рассвет, Магрейн», - мягко сообщила Система. – «Нельзя лишать вида этого священного зрелища людей, поколениями запертых в железной тюрьме, крутящейся на орбите Таркита».

Значит, именно это Она и хотела ему показать. Рассвет. Что ж, если так, Ей определенно удалось его впечатлить. Если это хоть немного напоминает настоящий Таркит, то это можно засчитать в качестве ответа на вопрос.

- И чего ты хочешь от меня?

«Сделай то, ради чего ты здесь» - в голосе появились решительные интонации. Но не повелевающие, скорее придающие ему уверенности.

Значит, Она в курсе его задания. Жаль только он сам еще не до конца понял, в чем оно заключается.

Похоже на то, что он все же должен защитить Игру от неизвестных «Их», или, по крайней мере, вычислить неведомого вредителя, покусившегося не только на «Мир Таркит», но и на собратьев Системщиков.

И тут вдруг в голову Шестьсот семнадцатого закралась странная мысль. А почему он уверен, что это «неведомые враги» убили Семьсот двадцать восьмого и удалили данные о нем из Системы? Пока что единственный, кто показал способности к подобным действиям, это сама Игра.

То, что она выудила его настоящее имя из удаленного файла в засекреченном секторе сети вполне подтверждало, что точно так же она способна провернуть обратное действие – удалить номер Семьсот двадцать восьмого из Системы.

«Ты станешь моим рыцарем, Магрейн» - донеслось до его слуха. – «Моим Ивейном».

И прежде, чем он переспросил, кто такой Ивейн, Она пропала. Это исчезновение ознаменовалось тишиной. Вернее, остался шум ветра и колышущихся, плещущих травяных волн, но это все. Ни колокольчиков, ни мелодий, ни сверчков. Ощущение чужого присутствия растворилось, как и туман, в умиротворенном окружающем пространстве, залитом быстро набирающим силу утренним светом.

- Ладно, поищу в сети, - пробурчал парень, и почти сразу, будто отозвавшись на эти слова, в воздухе прямо перед ним растянулось полотно полупрозрачного голографического экрана.

Человеческий силуэт Безликого, отображенный на экране настроек, обряженный в черную стандартную униформу, будто наслаивался на изображение самого Шестьсот семнадцатого. Секунды две понадобилось парню, чтобы понять, что это не он, а новый аватар – уже более прогрессивный, обладающий его собственной внешностью. Присмотревшись, он заметил, что экранов будто стало два, но, видимо, из-за отсутствия допущения использования одновременно и андроида, и Безликого, система воспроизвела их на одном и том же месте, из-за чего изображения теперь напоминали жуткий слоеный  продукт модернистского искусства.

Шестьсот семнадцатый не без усилия разделил экраны, и теперь находился будто между ними – по левую руку простиралась слегка выгнутая плоскость с изображением и настройками Безликого, по правую – с новым аватаром. Парень повернулся лицом к последнему.

С экрана на него взирало приведенное в полный рост изображение его самого. Оно отличалось от отражения в зеркале, выглядело объемным и несколько измененным. Улучшенным. Рафинированным.

Пряди отросших волос красиво опадали на скуластое лицо. Темные глаза смотрели спокойно и уверенно. Шрам на переносице подкрашен темным и выглядел как рисунок, выполненный для антуражности. И без того светлая кожа казалась белоснежной. И никаких морщин у глаз или даже сейчас слегка нахмуренных бровей. Никаких выбившихся из шевелюры волосинок. Никаких заметных дефектов. Но схожесть просто невообразимая.

Так вот, значит, как он выглядел со стороны.