Системная ошибка

Нет, все-таки не почудилось. Слишком четко, слишком ярко все это было. И, главное, слишком информативно, такое количество информации не может быть плодом моей фантазии. Я увидел человека, девушку, на какой-то миг очутился как бы в ее… нет, не сознании, если описывать это место как физический объект, то он скорее напоминал некое клубящееся облако, состоящее из блоков памяти, обрывков переживаний, мыслей… Точнее, мысль там была только одна: быстрее бы все закончилось.

Философы говорят, что каждый человек – это целая вселенная. Каково это: оказаться во вселенной, где все подчинено мечте о смерти? Могу рассказать. Огромная черная дыра в центре мироздания, и вокруг этой дыры крутятся тусклые звездочки воспоминаний из прошлой жизни: веселые, грустные, но все очень теплые… потому что холодные воспоминания гаснут первыми. Да и эти скоро сгорят, потухнут, затянутые в черный провал посреди умирающей вселенной. А из провала тянутся, пронзая все вокруг, раскаленные невидимые нити, бьется, пульсирует вокруг чужеродная информация, оплетая и разрушая остатки того, что можно было назвать человеческой личностью… И всю эту систему озаряет одна единственная мысль: «Убей меня».

Наверное, виноват тот прибор, в который Айболит меня затолкал, эта их клетка. Но между прочим, когда я увидел ту голову в лаборатории Компании, мне тоже стало очень не по себе. Теперь, узнав, что творится у них в сознании, я понимаю: тогда я это тоже каким-то образом смог почувствовать. Не так четко, и без прямого ментального контакта… Хотя, наверное, все же контакт был: во всяком случае, как иначе объяснить то, что я сделал? Взять и за красивые глаза отпустить вломившегося на объект преступника? Больше похоже на сюжет для женского романа…

– Куртку снимай! – снова вспугнул мои мысли Айболит.

Я вздрогнул, приходя в себя. Огляделся. Столешница была завалена бумагами и какими-то коробочками. Сдвинув все это, оперся на локоть: почему-то навалился приступ головокружения.

– Сейчас пройдет, – посочувствовал Айболит. – После контура всегда так.

– Какого контура?

– Той клетки. Между прочим, сложнейший прибор… Но не будем отвлекаться. Присев на корточки, он взял мою руку, вывернул, пощупал отметину маркера, задумчиво поцокал языком.

– Анестезия-то сейчас не подействует, – Айболит виновато поднял глаза. – Да и нет у меня ничего подходящего. Не давать же общий наркоз?

– Не надо общий.

– Вот и я о том же.

Он, хрустя битым стеклом, прошел к шкафу и в несколько заходов принес на стол пузырек, несколько бумажных упаковок, здоровый хромированный пинцет и продолговатую коробку.

Вот чего я никогда не любил, так это все их врачебные причиндалы. Не то, чтобы боялся, а как-то… расстраивали они меня очень. До дрожи в коленях. Айболит тем временем натянул перчатки, вскрыл упаковку тампонов, плеснул на один из пузырька, протер мое плечо – по коже растекся холод.

– Выпить есть, живодер?

– Есть, конечно. Но не сейчас.

Айболит зафиксировал место стершейся отметины большим пальцем. В другой руке у него уже был скальпель.

– Это спирту тебя?

– Спирт.

– Давай!

Не дожидаясь ответа, схватил пузырек и в два булька выхлебал содержимое. Язык обожгло сухим огнем. Я зажмурился, пережидая, и в этот момент руку полоснуло острой болью. Захрустела бумага, звякнуло стекло… Я так и остался с закрытыми глазами. Айболит что-то бубнил себе под нос, шурша упаковками, тыкал в рану тампонами, по коже, шипя, растекалась перекись, потом снова вспыхнула боль: я почувствовал, как в ране елозит посторонний предмет. Блин, зараза тощая, давай быстрее! Пинцет зацепился за что-то твердое.

– Вот оно! – азартным шепотом выдохнул Айболит.

– Тяни! – процедил я сквозь стиснутые зубы.

– Ага, ага, ага, – забормотал Айболит. – Потерпи, потерпи…

И тут же все прекратилось. Открыв глаза, я обнаружил Айболита сидящим на корточках возле стула и рассматривающим на свет керосинки зажатый в пинцете белый цилиндрик, похожий на пульку от пневматической винтовки. Кровь стекала по моей руке и капала на штаны.

– Эй, Склифосовский, может, сначала со мной закончишь?

Он не глядя протянул мне пропитанный перекисью тампон.

– Приложи.

Разрез на плече был не больше сантиметра в длину. Я подтер кровь, прижал бинт. Айболит выдвинул ящик стола, достал увеличительное стекло и принялся изучать извлеченный маячок.

– Ну что там?

– Да ничего особенного. Как его в тебя впихнули?

– По осени всем нашим прививки делали.

– Понятно… Ладно, потом изучим. Скобки ставить будем?

– На хрена?

– Правильно.

Он сменил тампон на свежий, сноровисто перебинтовал мою руку и, сорвав резиновые перчатки, отбросил под стол.

– А почему, кстати, света-то нет? – задал я запоздалый вопрос.

– У Кота спроси, – пожал плечами Айболит.

– У кого?

– У Кота. Сокращенно от Котовский. Тот, кто с Полиной приходил. Он тут главный.

Я поднялся, прислушиваясь к ощущениям. Голова больше не кружилась. Координация движений тоже вроде бы вернулась к норме. Вот только во рту стоял мерзкий привкус от выпитого спирта. Закусить бы… Айболит протер маячок, положил его в железную коробочку и спрятал в карман. И вдруг до меня дошло!