Систематизатор 3 (СИ)

До сего момента я даже предположить не мог, с чем это может быть связано, поскольку не подозревал о том, что существует хотя бы возможность возрождения погибших. Ведь люди-то — не возрождались! Все те иммунные, которые тоже вроде бы являются субъектами Основания — они не возрождались! Да что там — их тела даже не думали пропадать с тех мест, на которых остались! Что убитые еще в человейнике бандиты, что банда Робина попозже — все тела чинно лежали на своих местах, как и положено правильным добропорядочным мертвецам. Конечно, тела бандитов Робина все же исчезли после того, как их выволокли за пределы стен базы и бросили на улице, но после них остались хотя бы фрагменты костей, которые ясно давали понять, что тела пропали не «где-то», а во вполне конкретных желудках вполне конкретных существ Основания.

И тем не менее, и тех и тех система одинаково называла «субъектами» и вроде бы как относилась к ним одинаково. В чем же разница?

— А после того, как ты умирала… Ты где снова появлялась?

— Где-то. — Рата пожала плечами. — В разных местах.

— В разных местах целевого мира? — уточнил я. — Ничего, связанного с системой ты там и не увидела?

— Ага. — Рата хлопнула в ладошки. — Просто в другой точке мира.

Что ж, логично — если субъект Основания умудрился погибнуть в какой-то точке целевого мира, нет смысла его второй раз отправлять в то же место или близко к нему — с высокой долей вероятности ситуация повторится. Уж лучше отправить его в другое место, где от него будет больше толку, где он не лишится жизни так бездарно и системе не придется тратить ресурсы на то, чтобы снова его возродить.

Хотя это тянет за собой еще один вопрос…

— Скажи, а ты не в курсе, сколько вообще субъектов Основания у системы имеется?

— Нет. — вздохнула Рата. — Могу только предположить, что около четырех сотен.

Четыре сотни. Четыре сотни по сути бессмертных существ, которые с каждым часом, с каждым новым убитым монстром, становятся все сильнее и в конечном итоге могут сравниться по мощности с ядерной бомбой. Теперь понятно, почему система Основания так легко поглощала один мир за другим, и, судя по всему, нигде и никогда не терпела поражения. Безукоризненная боевая машина, которая сначала биологическим или каким-то другим, но столь же опасным и страшным, оружием выкашивает почти всех, кто может оказать сопротивление, а оставшихся зачищает небольшая группировка сильнейших бойцов, на которых в перерывах между захватами планет не приходится даже тратить ресурсы на содержание — они погружаются в какой-то стазис или вроде того.

Но у любой военной машины есть итоговая цель, даже если эта машина — и есть главная и единственная боевая единица с кучей под-единиц. Особенно если.

Но вот парадокс — судя по тому, что я видел в видениях, захват планет сам по себе не является целью, иначе бы система остановилась на первой из них и больше никуда уже не двигалась. А она движется. Если, конечно, у нее вообще есть физическое воплощение…

Черт, опять все упирается в полное непонимание основ… Основания. Каламбурчик. Все, что я вижу — это только следствия, но не причины. И бороться я пытаюсь тоже — со следствиями, причем борьба эта, как только что оказалось — все равно что бесполезна.

Но это ничего. Теперь у меня появилась не просто зацепка на пути раскрытия тайн системы — а целая трещина в ее обороне, в которую, при желании и умении я смогу влезть, чтобы узнать всю внутреннюю кухню.

Ушастая такая трещина, с большими желтыми глазами. Которая уже вроде немного отошла и снова потянулась к банке с тушенкой.

— Давай я все подытожу. — заметив это, сказал я. — Чтобы точно понять, что ничего не перепутал. — Значит, ты пряталась в своем мире и поэтому осталась единственной выжившей и тебя интегрировали в систему. После этого ты отключилась, а, когда пришла в себя то оказалась на улицах незнакомого мира. Там ты пряталась от всех, кого только видела, иногда это не срабатывало и тебя убивали, но ты возрождалась снова, где-то в другом месте мира. И снова пряталась. И в конечном итоге через несколько недель система сообщила, что все дела в этом мире завершены и… Ты снова отрубилась? А потом появилась уже здесь?

— Ага. — Рата зажала карандаш в зубах и хлопнула в ладошки. — Так все и было, в общих словах.

— А вот то, что на тебе… — я кивнул на ее смешные тряпочки, которые служили одеждой. — Это откуда?

— Это то, что было на мне в момент интеграции. — Рата дернула ухом. — В этом я появляюсь в каждом новом мире. Больше ничего не переносится.

— Ничего не переносится? А у тебя что-то было? — не понял я.

— Ну да… — Рата перевела на меня взгляд. — Я же была вынуждена убить некоторых зараженных в том, первом мире. А потом еще наткнулась на много коробок, рядом с которыми никого не было — то ли кто-то не собрал их, то ли погиб в бою. Их я тоже забрала. У меня там был такой классный нож, ты бы его видел! Я после того, как его получила, вообще перестала умирать, потому что он умел ослеплять врагов, и я убегала от них!

Я усмехнулся в сторону, уже понимая, о каком ноже Рата ведет речь, и продолжил разговор: