Систематизатор 2

Вот только, блин, как и чем его чистить? Система не укомплектовала оружие даже ремнем (хотя под него были антабки), не говоря уже о принадлежностях для чистки. Конечно, можно взять в оружейке набор для чистки от АК, благо их там как у дурака фантиков, но тем шомполом почистить двенадцатый калибр это все равно что пытаться карандашом заткнуть нефтяную скважину. Если только мастырить на него всякую ветошь, накручивая капустные слои, пока по толщине не сравняется...

А, может, все на самом деле проще? Намного проще. В разы. Ведь из открытого патронника совершенно не пахнет сгоревшим порохом.

Я поднес оружие ближе к носу и втянул воздух носом, ожидая почуять хорошо знакомый и ставший за годы привычным кисловатый запах, но его не было. Тогда я перевернул оружие стволом вперед и заглянул внутрь, повернув открытое окно выброса гильз к свету.

Ствол был чист. Не то что освинцовки — на нем даже пятнышка гари не было. Как будто из него никто и никогда не стрелял.

Я опустил дробовик и повернулся к Йоке:

— Я, конечно, понимаю, что, скорее всего знаю ответ, но... Никто мое ружье не чистил?

— Нет, конечно! — Йока аж руками всплеснула. — Никто даже не знает, как!

— Логично...

Что ж, значит, система, помимо прочего, принесла в мою жизнь еще один положительный момент. Все, включая меня, любят стрелять, но никто, включая меня, не любит чистить после этого оружие. А теперь его чистить и не нужно, получается. Уж не знаю, как именно система это делает — то ли в ее патронах используется не порох, а что-то иное, то ли нагар сам собой удаляется, мне все равно. Главное, что одной головной болью меньше, и теперь можно не переживать из-за того, что забыл почистить оружие и нагар закоксуется в стволе.

Я убрал дробовик в инвентарь, мельком полюбовавшись красивой красной коробкой и снова повернулся к Йоке:

— Как вообще обстановка?

— После того, как тебя занесли внутрь, все спокойно. Но снаружи все равно всегда кто-то один дежурит.

— Это правильно. — я кивнул. — Черт, есть хочу... Как зомби.

— Еще бы, столько времени голодный. — Йока протянула мне руку. — Идем, я тоже не завтракала.

Я ухмыльнулся и взял ее за руку. Она вздрогнула, посмотрела на наши сцепленные ладони и, ойкнув, отдернула свою:

— Извини, я... Само собой как-то получилось.

— Ага. — я ухмыльнулся еще раз. — Ну пусть почаще получается.

Развивать эту тему я не стал — успеется еще. Азиатки они пугливые, у них же там строжайший патриархат на родине, они и так мужчин боятся, как огня. Хотя, конечно, по Йоке и не скажешь, что она чего-то боится.

Ну, может, и не боится, но все равно чувствует себя не сильно комфортно — покраснела и отвернулась, направляясь к выходу из комнаты. Я быстро догнал ее и пошел рядом по пустым коридорам административного здания со скрипучими полами и простыми окнами с деревянными рамами.

— А ты японка? — я решил навести справки.

— Наполовину. — ответила Йока, будто через силу взглянув на меня. — Папа русский, мама японка.

— Вот почему ты так хорошо говоришь на русском. — протянул я. — Тут родилась?

— Ну да. Мама приехала сюда учиться по обмену, да так в итоге здесь и осталась, встретила папу, вышла замуж... Ну и все по накатанной.

— А имя твое что-то значит? У японцев вроде все имена что-то значат.

— Ага. — Йока невесело ухмыльнулась. — У меня мама дико фанатела по битлам, особенно по Джону Леннону. Даже хотела, если у нее сын родится, назвать его Джоном, папа, конечно же, был категорически против этой идеи. Но в итоге родилась я и мама решила назвать меня в честь жены Леннона — Йоко Оно. Папа на это сказал, что ему, в общем-то, все равно, поскольку он хотел сына, так и стала Йоко. А когда записывали имя в свидетельство о рождении, не поняла последнюю букву и заменили ее на «а», а мама сказала, что так даже лучше — похоже на «йокай».

— Что такое йокай?

— Йокай это... — Йока на минуту задумалась. — Барабашка. Вот, наверное, самое подходящее сравнение из тех, что тебе понятны.

— Что-то вредное? — я вопросительно поднял брови. — Хотя нет, барабашка не всегда вредный. Что-то потустороннее?

— Что-то примерно такое. — Йока кивнула. — Йокай в японской мифологии это любое сверхъестественное существо. Всякие девятихвостые лисицы, снежные женщины...

— Кислотные адаптанты... — пробормотал я, вспоминая произошедшее в гараже. — Блин, да мы сейчас живем в мире победивших йокаев получается!

— Ну, получается, что да. — Йока улыбнулась. — Наверное, даже можно сказать, что это мы в нем — потусторонние сущности.

Я не успел осмыслить интересную глубине этой мысли, как мы дошли до комнаты, в которой обосновались все остальные. Далековато меня оттащили, ничего не скажешь — вот что значит строгое следование правилу «больному нужен покой». И ведь самое главное — без присмотра не оставили, все как по учебникам.

— Дядя Витя! — раздался знакомый звенящий голосок, едва только я пересек порог комнаты, и в меня врезался радостный рыжий метеор с серым меховым воротником. — Наконец-то ты очнулся!