Система новичка

Но не тут-то было!

Остолбенев, я даже не заметил, как тяжелая дверь, притянутая мощной пружиной, чуть не прищемила меня насмерть.

Несмотря на раскалённого, как печь в преисподней, Задницу. На то, что покрытие плавилось и проминалось под ногами. На то, что и сам воздух можно было нарезать ломтями, а потом жарить на нём яичницу...

По парковке, с гопотом, топотом и матом носилось два десятка байкеров. Ой. Кажется, я оговорился.

Бывших байкеров.

Одетые не в своеобычные жилетки и джинсы, а в короткие шорты и бутсы, с азартом в глазах и с голыми лоснящимися торсами, по которым мускулы перекатывались, как лягушки в масле, байкеры пинали мяч.

Мяч визжал и отбивался, то и дело выстреливая в игроков липкими щупальцами и норовя злобно впиться зубами в лодыжки.

Как вы уже поняли, это был футбол.

Очень своеобразный и чудной — ведь у некоторых игроков было куда больше двух ног...

Но это был он.

Все признаки на лицо: даже судья в полосатой рубашке. Я с изумлением узнал мастера Скопика — ну помните, карлика из гильдии воров?

В зубах его был зажат свисток, а в глазах — решимость засудить до смерти всякого, кто дотронется до мяча не той конечностью.

На противоположных краях стоянки были устроены ворота — громадные сетки из-под плодов каменного дерева. Ячейки в них были шириной в метр, но кто я такой, чтобы критиковать?

В правом голкипере я узнал знакомого синего осьминога — согласитесь, вратарь, обладающий четырёхкратным против стандартного количеством ног — просто находка для любой команды.

В других воротах стояла... Лолита.

Совершенно трезвая, в боевом шлеме с накладками для щек и носа, в металлической юбочке и любимом бронелифчике. Традиции ради и юбка, и лифчик были раскрашены в цвета команды: зелёное с золотом.

Другая половина игроков была в синем — под цвет шерсти осьминога.

Я стоял столбом и пялился на это диво, совершенно не замечая, что начинаю подгорать: кожу лба и щек уже саднило, все порезы и покусы, нанесённые кроликами-каннибалами, ужасно расчесались.

Совершенно неожиданно я вспомнил, что больше всего мечтал о горячей ванне и плотном завтраке.

И внезапно эти желания обрушились на меня с новой силой...

Я готов был рухнуть в обморок от голода и теплового удара, но тут раздался резкий и пронзительный, как свист вскипевшего чайника, сигнал.

Судья объявил перерыв.

Игроки, тряся гривами, как вспотевшие лошади, потянулись обратно в клуб.

Скопик церемонно со мной раскланялся и поспешно проскользнул следом.

Изнутри тут же раздался его хлёсткий, как пощёчина, голос: судья, он же — тренер в одном флаконе, принялся распекать игроков.

Удивительной силы духа человек. Обладая метровым ростом, он относился к горгонидам, как заботливая, но строгая наседка к выводку цыплят...

— Оторва?.. Ты что здесь делаешь? — Лола, уже без шлема, с ног до головы покрытая блестящей плёнкой пота, возвышалась надо мной, как удивлённая кариатида. — И... Что на тебе надето? Почему ты выглядишь, как начинающий гнолл?..

— Да вот, пришел вытаскивать тебя из запоя, — брякнул я то, что первое пришло в голову.

В конце-то концов! Я, значит, мучимый чувством вины, в лепёшку расшибаюсь, а она тут играет...

Но, поразмыслив, вслух я этого говорить не стал. Если уж выбирать между Лолой в запое и Лолой в азарте, то я выбираю последнее.

— Из запоя? — с предельным спокойствием, которое только может изобразить запыханная и разозлённая женщина, переспросила Лолита.

Упс...

Краб Ролло сообщил, что горгонида уже неделю как зависает в "Затычке". Энди сказал, что я должен как-то помочь Лолите...

— Ты заключила сделку с Денницей. И профукала "Чистилище".

Может, и можно было сказать это помягче. Но я не придумал, как. Задница уже начинал свой спуск к далёкому пока горизонту...

— И ты решил, что я запила.

Я почувствовал, как краска стыда затопляет меня, как болотная жижа, начиная с пяток.

— Ну да, — я смущенно развёл руками. — Вспомни, что было, когда мы только встретились, и ты не знала, как отыскать амулет Карбункула.

Горгонида вздохнула.

Я говорил, что её вздохи уже не оказывают на меня такого впечатления?

Я врал.

Когда Лолита вздыхает, чашки витого бронелифчика расходятся в стороны под натиском гладкой, загорелой кожи, — словно под ними спрятано два футбольных мяча. И я вовсе не преувеличиваю размеры...

В общем, это производит НЕИЗГЛАДИМОЕ впечатление, сколько не смотри.

— Оторва, на что ты пялишься?..

— А? Что?.. Извини, Лола, задумался о своём, о девичьем. Так что ты говорила?..

— Я изменилась, Макс. И надо сказать, именно ТЫ принял в моей трансформации самое горячее участие. Поэтому слышать, что я взялась за старое, от тебя — особенно обидно.

— Да, тут я дал маху, — я кивнул на опустевшую парковку, где в лучах Задницы одиноко, но от этого не менее азартно, подскакивал крылатый и зубастый мячик. — Футбол, да? Кто бы мог подумать...