Система Енонла

— Как ни странно, самое прямое, Координатор, — ответил Шильман. — Пленные сообщили нам один из важнейших принципов жизни их расы. Он гласит: «Один таргон — это ничто. Все таргоны — это Империя». Если проанализировать эти слова, мы приходим к следующему выводу. Обычные партизанские действия, ведущиеся сейчас против таргонов на Енонла-2, останутся малоэффективными, несмотря на весь героизм местных жителей и наших специалистов. Они останутся малоэффективными именно потому, что таргоны не придают значения отдельным жертвам, а на большее партизаны не способны.

— Об этом я и говорю, — проворчал Сухарев. — Пока мы не вмажем им по мозгам изо всех сил, они не станут воспринимать нас всерьез.

— Вы правы, Михаил Артемьевич, — заметил Шильман. — Но вот в чем вся штука: Мы с вами пришли к этому выводу, исходя из первой части их жизненной концепции, и не обратили внимания на вторую.

— На всякую концепцию найдется контрацепция, — проворчал Сухарев, которому эта философская дискуссия явно была не по вкусу.

— «Все таргоны — это Империя», — повторил Шильман. — Вдумайтесь в эти слова, джентльмены. Если мы вмажем им, по выражению Координатора Сухарева, достаточно сильно, мы рискуем переборщить.

— Ну и…?

— Таргоны могут отнестись к человечеству слишком серьезно, — пояснил, наконец, свою мысль Шильман. — Они могут счесть нас главной угрозой существованию своей Империи. И тогда они обрушатся на Земную Федерацию на 169-й линии всей своей мощью, именно для того, чтобы обезопасить свою расу. А я сомневаюсь, что даже объединенных сил Федерации и Вечности хватит, чтобы отбросить таргонов за пределы сферы жизненных интересов человечества.

Координаторы обменялись обеспокоенными взглядами. Такой сценарий никому, кроме Шильмана, даже не приходил в голову.

— Если я правильно понял вас, Координатор Шильман, — медленно произнес Альфред-Клаус Вагер, приподняв морщинистые тяжелые веки, — мы стоим на грани между окончательной потерей Енонла-2 и угрозой большой войны, в которую будут втянуты многие планеты.

— Вы правильно поняли, — кивнул Шильман.

— Погодите, погодите! — вскинулся Сухарев. — Вы хотите сказать, что мы должны оставить Енонла-2? Это невозможно!

— Почему? — холодно спросил Андре Перрен. — Что значит одна единственная планета, когда продолжение войны может поставить под угрозу тысячи миров?

— Почему? — Сухарев вскочил и принялся расхаживать по залу Совета. — Вы правы, сама по себе Енонла-2 мало что значит, даже учитывая, что на ней живет более ста миллионов человек. Но если мы оставим ее таргонам, это будет означать, что мы «потеряли лицо», как говорят японцы. Это может быть неважно для нас, но не для таргонов! Отдав им Енонла-2, мы навсегда потеряем шанс заставить их уважать человечество. Они больше никогда не воспримут нас всерьез. И тогда следом за Енонла-2 людям на 169-й линии придется отдать таргонам Биорл, Усл, Атрабиин, Ксееранр, Анарлаку, и все остальные колонии, сначала в этом секторе, а затем и в остальных!

— Точно, — кивнул Координатор Иностранных Дел Кристофер Мерчисон, растягивая слова, как истинный техасец. — У нас раньше говорили: дай негру палец, он заберет всю руку.

— Не могу не согласиться с вами, Михаил Артемьевич, — неожиданно поддержал его Шильман. — У таргонов в самом деле есть понятие, равнозначное японскому «потерять лицо». Обрисованные вами последствия более чем вероятны.

— Так что же нам делать? — обернулся к нему Сухарев, никак не ожидавший поддержки от Шильмана. — Продолжать партизанскую войну бессмысленно, а ее прекращение или эскалация равнозначно неприемлемы. Тупик?

— Нет, — покачал головой Шильман. — Нам необходимо политическое решение конфликта.

— Таргоны не пойдут на переговоры, — проворчал Мерчисон.

— А я и не говорю о переговорах, — хитро ухмыльнулся Шильман. — Я говорю об ультиматуме.

Координаторы взглянули на него с явным удивлением.

— Позвольте представить вам автора этого плана подполковника Бартона, — продолжил Шильман, нажимая кнопку вызова на маленьком пульте перед собой.

Высокий, пожилой, но все еще подтянутый офицер вошел в оранжевый зал Совета и вскинул руку к козырьку.

— Подполковник Бартон явился по вашему приказанию.

На самом деле этот человек не нуждался в особых представлениях. В Вечности он был известен под прозвищем «Лис». Расселл Бартон командовал экипажем самолета дальнего радиолокационного обнаружения ЕС-121Н, носившего имя «Эйприл Фест».

Его экипаж был известен своим талантом усложнять жизнь противнику. Не было такой ситуации, для решения которой люди Бартона не смогли бы придумать ловкий трюк. Лучше всего им удавалось одурачить противника, запутать его и вынудить совершить ошибку, нанести удар по своим или перессорить нескольких врагов между собой. Специалисты воспринимали Бартона примерно как Гарри Гудини. Команда Бартона была способна найти выход из любого затруднения.

— Мы слушаем вас, подполковник, — одобрительно произнес Вагер.

— Я считаю возможным осуществить первоначальный план Координатора Сухарева и Объединенного Комитета Начальников Штабов, — сказал Бартон. — Но с незначительными изменениями.