Система Ада

Это было одно из излюбленных школьниками занятий во время объяснения нового материала на уроке или опроса. Сидя за одной партой, Шмидт и Савельев тоже часто играли в балду. Один загадывал слово. Писал первую и последнюю букву, а вместо остальных ставил прочерки. Когда второй называл неправильную букву, первый добавлял деталь к рисунку смешного человечка, болтающегося в петле на виселице.

Кому могло прийти в голову, что смешной нарисованный человечек может быть живым человеком, что им можешь-стать ты сам. Это был уже ад во всей красе. Побледневший Савельев не сводил глаз с пьянеющих игроков и только шептал:

- Любо дело Дудко, любо дело Дудко, любо дело Дудко...

Сейчас он вряд ли смог бы ответить хоть на один вопрос. Миша старался вообще ни о чем не думать. Ни ненависти, ни надежды в нем уже не осталось.

Дудко схватил карандаш и корявыми буквами заполнил оставшиеся пропуски в загаданном слове.

- "Плоскостопие". Я выиграл! Дормидонтыч!

- Дормидонтыч! - крикнул и Зотов. - Кончай этого, как его, Шмидта Отто Юльевича. Ты ведь Отто Юльевич, паря?

- Погоди, Дормидонтыч! - остановил палача Дудко.

- Удумал опять чего? - без особенного любопытства поинтересовался Зотов.

- Конечно, удумал, - хищно осклабился его собутыльник. - Давай проверим твою правнучку. Зови ее сюда.

- Федор, ты что? - даже до каменного Зотова стало доходить, что ничего хорошего не предвидится. - Федор, я те... - Зотов сунул руку в карман.

- Не тронь пушку, идиот! Ты что, не понимаешь, что ли, - она же от кого-то из них брюхатая. Она же человека вынашивает и, если не... Ну, ты понимаешь. Мы все проходили через это, и она должна. Самый подходящий случай. Давай выпьем.

Они снова выпили, покурили, еще раз выпили. Высеченный из подземного известняка Зотов казался крепче благополучного кругломордого Дудко, но и известняк разъедался изнутри каким-то адским зельем, которое они пили пополам с "Бексом" и отдельно.

Зотов сунул себе в рот четыре пальца и со второй попытки у него получилось оглушительно свистнуть. На зов явился охранник с автоматом.

- Давай ее сюды бстро, немдленно...

- Кого, Иван Васильевич?

- Ну, ее... Эту... мою...

- Екатерину Игоревну?

- Во! Немдленно.

- Одна нога здесь, другая там! - более четко приказал Дудко.

Миша закрыл глаза. Этого не должно быть, этого не должно быть, этого не должно быть! Он понял, что может напрячься, самостоятельно оттолкнуть табуретку из-под собственных ног, самостоятельно прекратить все мучения. И он понял, что сам не в силах сделать это.

- Васильич, а тебе что, неинтересно узнать, какое я тебе слово загадал? -'спросил Дудко, коротая ожидание.

- Ну какое?

- Пр... При... Пре-сти-ди-жи-та-тор, - выговорил он по складам.

- А что это за херь?

- Ну, так, я... хер его знает, что это за херь. Кате не нужно было присматриваться, догадываться о том, что тут происходит и что должно произойти. С диким криком она повернулась, чтобы убежать, но охранник с автоматом намертво встал у одного выхода из грота, а длиннорукий Дормидонтыч - у другого.

- Стоять, Катька, стоять, - не очень внятно пробормотал Зотов. - Это нужно. Все чрз это пршли. Все... - его уже понемногу клонило в сон.

- Что вы... что вы делаете? - она растерянно переводила взгляд с Зотова на Дудко и обратно.

Она в этот день велела Лене принести ей тушь для ресниц и тени для век. Просто так, чтобы не забывать - она женщина. Сейчас ей, как женщине, и предлагали чудовищное мужское развлечение. И она не замечала, как потекшая от слез тушь двумя черными полосами по щекам придавала ей самой облик какого-то чудовища.

- Отпустите их, пожалуйста, Иван Васильевич, Федор Федорович. Я вас прошу, ну, пожалуйста.

- Нет, - мотнул головой Дудко. - Ты лучше скажи...

- Ну я прошу вас... Я требую! Отпустите их, сволочи, вы, оба! Это мои ребята. Я с ними сюда попала. Я беременна от...

- От кого из них ты беременна? - сощурившись, спросил Дудко.

Катя молчала. Она уже поняла, что сейчас ей предложат сделать какой-то страшный выбор между чужой жизнью и смертью.

- Молчишь, - кивнул Дудко. - Ну слушай, сучка. Чтобы стать нашей, чтобы сладко есть и пить и чтобы ребеночка нормально родить, ты сейчас подойдешь и выбьешь табуреточку из-под ног того, кто тебе из них больше нравится. А другой пока еще немного поживет. А может, и подольше поживет, мы еще не решили.

- Нет. - Катя опустилась на колени. Она чувствовала, что сейчас потеряет сознание. Она хотела это. Но проклятый спасительный обморок не приходил. - Нет.

- Подойдешь и выбьешь.

-Дедушка...

- Да, прaвнyчка. Ты должна это сделать.

-Нет!

- А если нет, - усмехнулся Дудко, он, кажется, трезвел на глазах, - а если нет, то вон, Дормидонтыч сейчас спляшет у тебя на брюхе гопака.

Катя оглянулась, увидела, что палач изменил свою позу и сделал один шаг в ее сторону. Вид этого мрачного автоматического исполнителя говорил - он точно спляшет, совершенно запросто.

Чтобы не видеть его, она перевела взгляд на приготовленных к казни ребят. Взгляд беспомощно молил:

"Ну что мне делать, чтобы не сойти с ума?"