Система Ада

Миша беспомощно огляделся. Неподалеку смутно чернели силуэты еще одного впередсмотрящего, опасно высунувшего голову из-за каменной защиты, лежащего, обняв приклад, и выставившего винтовку чуть ли не вертикально. То ли спит, то ли уже никогда не проснется.

- Товарищ, то... варищ, - пробулькал горлом умирающий у него на руках.

- Что? Что?! - чуть не закричал Шмидт в отчаянии от своей и всеобщей беспомощности.

- Скажи моим... Я умираю, но не сдаюсь. Дело Зотова живет и побежда...

- Я все скажу. Кто твои родители, как их зовут, парень?

- Скажи, что каждая капля крови - это шаг к победе...

- Заткнись, мудак. Я сейчас...

Он понял, что должен его куда-то тащить, как-то спасать. Ведь не может же так быть, чтобы человека лет двадцати или трех-четырех, как тут они считают,

не может же быть, чтобы так запросто...

Парень захрипел и судорожно выгнулся всем телом.

- Товарищ, родина и Зотов нас не забудут. Да здравствует...

- Как звать-то тебя?

- А звать меня впередсмотрящий Па... Па... Человек снова задрожал и выгнулся в агонии, но губы его продолжали шевелиться. "Солнышко светит ясное, здравствуй..." - разобрал Миша слова, звучавшие все тише и тише, словно впередсмотрящий бодрым строевым шагом удалялся в страну прекрасную вечного счастья, где светит солнышко и сам Зотов раздает всем шоколадки.

Шмидт почувствовал, что плачет по этому неизвестному солдату и по себе, такому же. Подполз буревестник Чайковский.

- Кто разбил лампочку? - спросил он сердито и почему-то шепотом.

- Здесь убили этого парня, - ответил Миша и постыдно всхлипнул.

- Я спрашиваю - кто разбил лампочку? Ты, дудковское отродье?

- На хера мне разбивать лампочку?! - неожиданно для себя заорал Шмидт, и Чайковский принял это совершенно спокойно. - Это дудковское отродье с той стороны стреляло.

Буревестник пополз обратно. Сухо протрещал одинокий выстрел с зотовской стороны, и послышался голос Галактионова:

- Прекратить массированный обстрел! На том берегу Леты тоже раздалась какая-то команда. И установилась настоящая, давно не слышанная абсолютная пещерная тишина.

- Сашка! - потихоньку позвал друга Шмидт. Он знал, что позиция того где-то левее, неподалеку.

- Тс-с-с, - ответил Савельев. Спустя пять минут раздался далекий треск - крутили ручку полевого телефона.

- Алё, алё! - громко прокричал капитан Галактионов, но дальше, видимо, связь установилась, и командир разговаривал нормальным голосом.

Потом Галактионов повторил приказ:

- Прекратить огонь!

-- Прекратить огонь! - продублировали команду дудковцы.

Прошло полчаса, час, может быть, больше - кто тут имел единое понятие о времени? Миша подремал, просто полежал в бездумном ожидании. Потом ему надоело. Он высунулся из-за бруствера. Тишина стояла мертвая. Слабо освещенная та сторона не подавала никаких признаков жизни.

Вдруг на берегу реки показались две фигуры. Откуда они вышли, Шмидт так и не заметил. Двое мужиков, насколько отсюда можно было разглядеть, один повыше, кудлатый и бородатый, другой пониже и бритый. Один был одет в какой-то бесформенный драный халат, другой - в телогрейку и толстые, наверное ватные, штаны. Они тащили на плечах длинную стремянку. На линию фронта и лишь недавно затихшие настоящие боевые действия они не обращали никакого внимания. Кто это такие?

Галактионов резво выскочил из укрытия и подбежал к этим со стремянкой. Они заговорили, причем новоприбывшие лестницу на землю не опускали.

- Сидоров! - вдруг громко закричал высокий и бородатый. - Хорунжий Сидоров, твою мать!

На том берегу из-за своего укрытия вынырнул дудковец.

- Давай сюды!

Дудковец подошел к кромке воды. Остановился в нерешительности.

- Сюды давай, козел! Тут неглыбко, - скомандовал высокий.

Дудковец нерешительно шагнул в воду. Держа револьвер на шнурке над головой, он пошел вброд. Действительно, в самом глубоком месте ему было по грудь.

Кто же это такие? Миротворцы? Пришли на фронт созывают противников, о чем-то совещаются. Но зачем им стремянка?

Недолго поговорив, хорунжий дудковцев Сидоров отправился обратно. К месту переговоров подошел Чайковский и повел людей с лестницей по направлению к Шмидту. До Миши вдруг дошла странная мысль, что это электрики. Обыкновенные электромонтеры, прибывшие заменить разбитую хулиганами лампочку.

- Здесь, товарищи, - доложил Чайковский. Они стали расставлять стремянку действительно под разбитой лампочкой. Это действительно были электрики! Ну, может быть, военные фронтовые электрики.

Установить стремянку на неровном каменистом полу было трудно.

- Ты, козел, иди сюда, - посмотрел на Шмидта бородатый.

Миша вдруг узнал этого типа. Тогда, в первый день его пребывания в странном подземном мире, этот тип отобрал у ведущего Мишу на расстрел офицера Мишины сигареты. Значит, тут такая иерархия: выше всех адмирал, а выше адмирала электрик. Шестерка бьет туза. А у дудковцев, оказывается, существуют хорунжие. Подземный флот на подземную кавалерию.

- Впередсмотрящий Шмидт, резвым бегом марш! - рявкнул буревестник.

- Шмидт? - спросил бритый электрик. - Немец, перец, колбаса? Давай, расчисти тут камни.