Система

С Афоней Кир подружился ещё в призывном пункте. Эта была симпатия с первого взгляда. Пацаны начинают искать единомышленников сразу, чтобы мгновенно адаптироваться в новой ситуации. Вот так и Кир, зайдя в серую переполненную казарму, сразу стал обводить взглядом шконки. Нужно было найти того самого.

– Пацаны! А кто тут из 53-й команды? – спросил он негромко, но так чтобы было слышно, и, тут же, справа от себя, увидел поднятую руку. Он оценил хозяина руки. Губошлеп в лохматой кроличьей шапке и каком-то довоенном тулупе улыбался открыто и добродушно.

– Двинь жопой то, че растележился! – Губошлеп резким движением бедра оттолкнул пухлого парня, сидящего рядом; тот в свою очередь пихнул худющего ботана, который предпочел немедленно ретироваться.

Кир, улыбаясь, пожал руку губошлёпу и сел на освободившееся место.

– Как звать то? – губошлеп, сощурив глаза, внимательно изучал нового соседа.

– Игорёк, – ответил Кир. – А тебя?

– Меня Санек! Чем дышишь, Игорек? – с ходу перешел к делу губастый

– Пацан, бродяга по жизни – ответил дежурным ответом на дежурный вопрос Кир.

– Ну значит будем знаться! У меня есть дунуть с собой, ты как?

В общем, так и познакомились. Там же, на призывном пункте, к ним прибилось еще два парня. Один, маленький и коренастый с приятным улыбчивым лицом, представился Емелей, а второй назвался Эдиком.

В поезде они уже сбились в кучку порядка десяти человек. Оказалось, что в команде тридцать человек и десять из них из самой Тюмени. Все остальные были из соседних деревени и с севера.

Дорога была пьяной и веселой. Громила, назвавшийся Лёхой и угощавший всех водкой из резиновой грелки, бренчал на гитаре, пел какие-то заунывные блатные песни, но при этом щерил огромный зубастый рот в добродушной улыбке. Хорошо накативший и разомлевший Кир, раскачивался в обнимку с Афоней, в такт очередной песне и думал, почему люди, не имеющие слуха и голоса, совершенно не умеющие петь, всегда и везде пытаются это делать? Но здоровяк ему все же нравился. А вот Эдик, который без умолку рассказывал старые анекдоты про Чапаева, ему сразу не понравился. Этот парень был точно не с их поляны, хотя очень хотел показаться своим. Рассказывать старые анекдоты, по мнению Кира, было признаком человека, который отстал от жизни, нудного и неинтересного. Но смеяться над этими анекдотами признак либо тупости, либо подхалимства. Поэтому, круглолицый парень по имени Миша, так же попал в список «не наших». Опираясь на свой небольшой, но богатый жизненный опыт он пытался дать оценку всем, кого видел вокруг. Как показали последующие события его житейский опыт был ещё недостаточно велик, чтобы давать оценку людям.

В общем, картина, по его мнению, была удручающей, но он был рад уже тому обстоятельству, что встретил двух интересных личностей. Это были Афоня и Емеля. Они сами назвали свои погоняла, которые были производными от фамилий Емелин и Афонасьев. Они, всем своим видом походили на тех одноимённых сказочных парней, которые, лежа на печи, мечтали о небесных кренделях.

Были еще две странные личности, дать определение которым Кир пока не мог. Они тоже не пили вместе с пацанами, и держались особнячком. Один был толстый здоровый хохол, а второй наоборот, худой и длинный с очень хитрой, но смазливой рожей. Они не понравились Киру еще с самого начала на призывном пункте. Тогда толстый подошел к шконкам, где они сидели и голосом сорокалетней пьяной бабы произнес: -«53-я команда строиться!»

Афоня, рассказывающий какую то историю, сидя на корточках перед шконкой, с недавно обретенными друзьями, развернулся на каблуках, не вставая с корточек. Он смерил толстяка презрительным взглядом.

– А ты кто блядь такой? Чё то не офицера ты не сильно походишь!

И действительно, толстый в своей рваной не по размеру маленькой балоньевой курточке, меньше всего походил на офицера.

– Я не офицер, но выполняю его поручение! – визгливо ответил толстый.

– Ну раз ты даже не офицер, а мы пока даже не солдаты, позволь послать тебя на хуй, – ласково и тихо сквозь пухлые губы прошелестел Афоня.

– Эй, ты бы за язычком своим последил! – обиженно промямлил толстяк, внезапно лишенный энтузиазма. Тут ему на подмогу подоспел длинный:

– Пацаны, че за дела! Вы же вроде служить сюда пришли. Вам по хорошему передали, что нужно строиться!

Но Афоня уже развернулся на корточках к собеседникам и спросил:

– На чем я остановился? Ну так вот… – и он продолжил свой рассказ как ни в чем не бывало. Кир тем временем смотрел как «Вертухаи» (так для себя он обозначил тех двоих), потерпев фиаско пошли в направлении дверей.

Только позднее он осознает, что нельзя оценивать людей, основываясь на первом впечатлении при встрече. Сначала все другие. Все хотят понравиться. Все хотят показаться лучше, чем те, кем они являются на самом деле. Пройдёт время, сойдёт лоск, неприятности собьют спесь, и вот тогда в каждом из них начнёт проклёвываться что то настоящее и это настоящее, чаще всего, является полной противоположностью тому первоначальному образу.

Глава5. ИГРЫ НА КРЫШЕ