Система

Кир кивает и садится на корточки, глядя по сторонам.

– Мишки Гамми нас рассмешат забавными прыжкаммми, – мычит Гога и жёлтые слюни тянутся между шевелящихся губ.

«Собака. Бешеная собака» – думает про себя Кир. Он решает действовать, пока не появилась Алёнка.

– Слушай, Гога, тебя сегодня примут, – говорит он, негромко не смотря в сторону отморозка.

–Чё-ё, – Гога поворачивает лицо искажённое страшной гримасой.

– Тихо ты, не ори! – Кир говорит сквозь зубы, не открывая рта, глядя в сторону, – Видишь у забора Уазик серый «Таблетка».

Гога поворачивает голову.

– Тихо ты, не крутись. Этот Уазик полный мусоров. Здесь в общаге в холле ещё три мусора тебя пасут. Ко мне сейчас баба должна выйти, ты по сценарию наехать на неё должен, а я заступиться. Дальше ты меня гасишь, а они берут тебя тёпленького и разматывают за нанесение тяжких телесных. Ещё серию грабежей на районе тебе пришить хотят.

Мозги Гоги, залитые клеем, работают гораздо медленнее, чем говорит Кир, поэтому он какое-то время молча переваривает сказанное.

– А ты сам-то кто? – спрашивает он уже более дружелюбно.

– Да я сам на крючке. Мусорам с пакетом шмали попался, вот они меня используют как наживку. Ты чьего-то брата из них недавно здесь отутюжил, вот они и лютуют. А я нормальных пацанов не сдаю, западло это, сам понимаешь.

– Ну спасибо, браток, – Гога подымается с корточек.

– Тихо ты, сядь! – мычит сквозь зубы Кир. – Сейчас уйдёшь, меня подставишь. Они сразу поймут, что я тебе прогнал.

– А чё делать? – Гога присаживается назад.

– Сейчас она выйдет, ты как обычно рамсанёшь чё нибудь, а я наеду. Когда я наеду, веди себя как можно вежливей, включай обратку, как будто зассал. Они тогда тебе ничего пришить не смогут, понял? Когда мы уйдём, ещё немного посидишь, а потом можешь линять. Главное запомни номера Уазика и смотри, чтобы он тебе на хвост не упал. Капишь?

Гога чуть заметно кивает.

Открывается дверь и снова всё забыто. Нет ничего, кроме этого тёплого лучика мгновенно согревающего изнутри. Он снова видит её как в первый раз и не верит своему счастью. Кто может подумать, что под этим простеньким пальтишком и мужской формовкой скрывается настоящее сокровище, бриллиант, поражающий наповал своей живой красотой. Сегодня она ярко накрасила губы и от этого выглядит немного строже и взрослее. Он не может сдержать счастливой улыбки, когда она идёт к нему навстречу. Она отзывается ответной, только более обаятельной и открытой. Они идут навстречу, сближаются и какие-то три шага, кажется, длятся целую вечность.

– Эй матрёшка! – противный голос как звук зубной бор машины разрезает тишину. – А как насчёт долбёжки?

– Чё ты сказал? – Кир резко поворачивается в сторону сидящего на корточках Гоги.

– Я ничё… говорю тёлка классная…

– Какая она тебе тёлка ты… – Кир говорит медленно сквозь зубы.

Алёнка тут же хватает его за руку и пытается оттащить: – Пойдём Игорь, не надо…

– Быстро извинился! – продолжает наступать Кир.

– Чё-ё – Гога недоумевает, не ожидая такого поворота.

– Я сказал, извинился быстро, – говорит Кир с ещё большим нажимом.

Гога зависает на время, решая, что лучше: минута позора, или долгие вечера за решеткой.

– Да ладно, извини! – говорит он, глядя в сторону.

– Пойдём, – Кир обнимает опешившую Алёнку и ведёт прочь от общаги, маякнув на прощание Гоге поднятым большим пальцем за спиной.

Они не спеша молча идут вдоль серого кирпичного здания, и только когда заворачивают за угол, Алёнка прерывает молчание:

– Знаешь, у нас этого Гогу все боятся.

– Так это Гога? – Кир останавливается и поворачивает к Алёнке удивлённое лицо. – Тот самый Гога, который держит в страхе всё КПД? – Он делает паузу, наблюдая за ёё реакцией.

– Чего же ты сразу-то не сказала, я бы тогда тоже испугался.

Какое то время они стоят и молча смотрят друг на друга, а потом одновременно прыскают от смеха.

Когда они оказываются на оживлённой улице, Кир, подойдя к обочине, выбрасывает в сторону правую руку, чтобы поймать такси.

– Куда мы едем? – спрашивает Алёнка.

– Это сюрприз! Подожди немного, сама всё увидишь…

***