Система

Информация пришла только на четвёртый день. И пришла она от Прохи. Проха был в одном призыве с Киром, то есть духом. Но он был скользким духом. С самого начала службы он пытался показать свою исключительность, как перед своим призывом, которого он сторонился, так и перед черепами, которым он пытался лизать зад. Больше всего он пользовался расположением Монтаны, судя по тому, как тот к нему относился. Монтана наверное видел в Прохе юного себя, такого же беспринципного жополиза, который готов сделать всё что угодно и сдать всех и вся, лишь бы оказаться на верхушке.

Это было перед отбоем, когда в курилке под лестницей собиралось наибольшее количество народу. Это был самый спокойный и мирный час, когда расслабленные перед долгожданным отдыхом пацаны делились своими впечатлениями от минувшего дня. Кир сидел на лавочке через два человека от Прохи, который наклоняясь к Мокрому негромко, но в то же время так чтобы слышали все, говорил ему конфиденциальную информацию, которую знал только он.

– Между шакалами сейчас грызня идёт, поэтому и неразбериха такая…

– Из за чего грызня? – спрашивал Мокрый, преданно глядя безумными глазами на Проху.

– Власть делят. Среди шакалов же тоже есть иерархия. Свои деды, свои духи. Свои мужики, свои лохи, – изрекал Проха философскую мудрость, томно затягиваясь. – Склад вынесли недавно. У кладовщика кучу бабок отработали. А бабки эти не только ему принадлежали.

– Как общак что ли? – спросил Мокрый.

– Типа того. Многие люди кусок хлеба потеряли. – говорил Проха задумчиво, выпуская столб дыма в потолок.

– Да это курсанты по любому! – вдруг включился в разговор Емеля. – Ты видел их кадетов. Там сплошная уголовщина. Один только Куба чего стоит.

– Да причём тут курсанты, – отмахнулся Проха от Емели, как от назойливой мухи. – Это кто-то из шакалов. Они гражданских наняли. Говорят, целая бригада работала. Опытные домушники. Всё сделали чисто, не подкопаешься.

– А как они попали то сюда? – спросил Мокрый.

– Как, как. То же мне сложность. Ты как в самоволку ходишь? Вот так же и они, через дыру в заборе.

– Ну а чё ж тогда ментов не вызвали, особистов. – решил включиться в разговор Кир. – По-моему, ты нам какую-то сказочку лепишь.

– Какие менты, бабки-то левые, – ответил Проха, раздраженно сверкая глазами. Сейчас они среди своих крысу ищут.

Команда «Отбой» прервала этот разговор, но Киру было достаточно и того, что он услышал.

«Проха узнал информацию от Монтаны, а это значит, что кто-то из наших шакалов в этой системе – думал Кир лёжа на кровати и глядя в потолок. – Бажин? – может быть. Томилов? – наверняка. Остальные сильно уж одноклеточны. Нужно внимательней понаблюдать за этими двумя».

26 марта 1994 г.

Прошла уже неделя, но всё по прежнему тихо. Это напряженное спокойствие напоминает Киру мёртвый штиль на море перед бурей. В детстве он часто ездил с отцом на черноморский курорт. Много раз он наблюдал эту обманчивую картину, когда на море воцаряется полный штиль, и гладь воды становится словно зеркало. Всё будто бы замирает, ни шороха, ни дуновения ветра. Только смутное предчувствие чего-то нехорошего впереди сидит глубоко внутри. И вот, сначала появляются первые порывы, невесть откуда-то взявшегося ветра, потом появляется чернющая туча на горизонте, которая несётся с бешеной скоростью, словно злой рок. Но быстрее тучи приходит огромная волна, которая первым же ударом готова размазать по гальке часть беспечных отдыхающих, а вторую часть унести в море.

В этот раз буря прилетела в лице Носа. Сегодня первый день, как он появился на работе, но тут же громко даёт о себе знать.

«Нос на складе отпиздил Мармона ни за что ни про что…»

«Нос на кухне бегал с черпаком за поварами….»

«Нос наорал на полковника Манюрова…»

«Нос подрался с лейтёхой….»

«Щас только Нос с Бажиным у склада закусывались…»

«У Носа крышу оборвало напрочь…»

Эти слухи в течении дня с получасовым интервалом прилетают с разных концов училища, передаваемые духами, дедами, курсантами и даже офицерами.

Кир, который моет полы в казарме, вдруг слышит разговор, который заставляет его напрячься.

– Васильев с собакой по периметру бегает и травит её на каждого встречного – говорит лейтенант Габриэль Бажину .

«Васильев – это фамилия Носа» – только сейчас понимает Кир. Вдруг к нему приходит ужасная мысль: – «А ведь собака может…»

Мысль материализуется мгновенно в виде выросшего на пороге казармы Носа. Правой рукой за строгий железный ошейник он держит здоровую немецкую овчарку. Пёс видимо сам до конца не понимает, что происходит и тяжело дышит, свесив язык на бок и то и дело поглядывает на выжившего из ума хозяина.

– Дежурный по роте на выход! – слабым растерянным голосом пищит стоящий на тумбочке Аликин.

– Де-журный! Хуй а-ажурный! – мямлит Нос, который оказывается мертвецки пьяным. – Мне нужны мои вещи, собачка говорит они где то здесь. – В левой руке он держит кепку, ту, которую Кир выбросил на складе. – Туман, ищи! – он суёт собаке кепку и та, понюхав, тащит его к каптёрке. Навстречу ему выскакивают Бажин и Габриэль.