Сирота с Манхэттена

- Мамочка! Нет! Мамочка!

Гийом кинулся к дочке. Поймал за талию, подхватил, но на руках у него оказалась кукла - недвижимая, с безвольно повисшими головой и руками. Он упал на колени, обнимая свою ношу.

- Кати, прости меня! - сказал он. - И ты прости, моя принцесса! Я с тобой и больше никогда тебя не оставлю, обещаю!

Молодой вдовец осыпал свое дитя поцелуями. На протяжении нескольких секунд он осмеливался представить, как тело жены медленно опускается в морские глубины, потом отогнал видение. Отныне Элизабет - его единственная забота, единственное сокровище.

- Приди в себя, мое золото, - шепнул он, целуя девочку в щеку, в каштановые кудряшки. - Мы вместе откроем для себя Америку, а мамочка с неба будет смотреть на нас и радоваться.

Малышка всхлипнула, по ее телу прошла дрожь. Гийом обнял ее еще крепче, с чувством бесконечного облегчения. Он ощутил в себе новую силу и вместе с тем странную уверенность, что это Катрин ее в него вселила.

- Спасибо, любимая! - проговорил он. - Покойся с миром, моя Кати!

5 Новый Свет

На борту парохода «Шампань», суббота, 30 октября 1886 года

Услышав радостные возгласы, к которым примешивались крики чаек, Гийом проверил, полностью ли одета дочь.

Он уже упаковал их скромный багаж - большой кожаный саквояж, куда Катрин вынуждена была сложить вещи первой необходимости.

- Сейчас и мы, моя хорошая, поднимемся на палубу. Пароход прибывает в Нью-Йорк. Наше путешествие подходит к концу.

Элизабет кивнула вместо ответа, во взгляде ее голубых глаз читалась тревога. После смерти матери она двое суток не вставала с койки и отказывалась от пищи. Зато спала лучше, чем обычно, спрятавшись в отцовских объятиях. Мало-помалу она стала пить бульон, а потом и играть с куклой. Но девочка почти не разговаривала: едва слышные «да» или «нет» - вот и все, что от нее можно было услышать.

- Принцесса моя, пойми, с понедельника я выхожу на работу. Друг пообещал мне место на стройке. Будь хорошей девочкой, потерпи! Я буду вынужден оставлять тебя у Колетт. Она добрая, и ты ведь любишь Поля, ее младшего сыночка?

- Да, папочка, я буду вести себя хорошо.

Растроганный отец притянул ее к себе, приласкал. Элизабет произнесла фразу из нескольких слов - чем не повод для радости?

- Знаю, ты сильно горюешь, потому что мама больше не с нами. Она стала ангелом небесным, и чтобы ее порадовать, мы должны справляться с трудностями, я и ты.

- А мама точно там, в раю? - с тревогой спросила девочка. - Те люди в черном, они ведь сбросили ее в море.

- Не нужно было тебе это видеть, - вздохнул Гийом. - Я сожалею об этом всей душой. Но наша мама хотела быть похороненной в океане, и уже оттуда она вознеслась на небеса, чтобы навсегда остаться такой же красивой и оберегать тебя.

В задумчивости Элизабет покусывала кончик прядки волос, шелковистыми локонами спадавших ей на плечи. После недолгого раздумья она сказала:

- Папочка, у меня есть секрет. Я уже видела людей в черном и что они делали на этом пароходе. Видела в моих страшных снах.

Она поежилась, всхлипнула, а потом и расплакалась. Отец чуть отодвинулся, чтобы внимательно на нее посмотреть.

- Так эта сцена являлась тебе в кошмарах? - вскричал он. - Элизабет, ты же говорила, что ничего не помнишь!

- Так и было, пап. Я вспомнила, только когда они бросили тело мамы в воду.

Охваченная паникой, Элизабет рыдала в голос. Гийом, окончательно растерявшись, обнял ее и стал баюкать.

«Боже мой! Так вот что так ее пугало! - думал он. - Бедная моя девочка!»

Тут в памяти всплыли признания его собственной матери, сделанные много лет назад. Однажды вечером в кругу семьи Амбруази Дюкен, сидя возле камина, завела удивительное повествование о своих снах, которые впоследствии исполнились до мельчайших деталей.

«Жертвой того же феномена стала и Элизабет, - сказал он себе. - Что бы это могло значить? Что все предначертано свыше и моей Кати было суждено умереть в пути?»

Гомон на палубе усиливался. Гийом не стал расспрашивать дочь, взял ее за руку, а другой рукой подхватил саквояж.

- Сочувствую тебе, милая, и надеюсь, что теперь ничего страшного тебе сниться не будет, - сказал он, слишком взволнованный для того, чтобы дать Элизабет какое-нибудь разумное объяснение.

Она послушно последовала за отцом, как маленький пугливый зверек.

У перил собралась шумная и взбудораженная толпа. Пассажиры с восторгом смотрели на величественную и гигантскую «Свободу, озаряющую мир», расположенную на острове Бедлоу[13], в устье реки Гудзон, к юго-западу от острова Манхэттен. Был полдень, в ясном голубом небе ярко сияло солнце. Мимо проплывали другие суда, и клубы дыма из их труб наводили на мысль о флагах, развевающихся на ветру.

- Вы видели статую? Клянусь всем святым, она гигантская! - вскричал какой-то мужчина в берете.