Сириус экспериментирует

Возможно, чудовища, которых они создавали в процессе своих жутких экспериментов, и представляли определенный интерес, но тогда я была неспособна думать об этом. Я была в ужасе от увиденного. Молочные железы самок пересаживались им на спину или на бедра, а половые органы самцов — на лицо. Это вызывало у испытуемых тяжелейшие психические расстройства, которые экспериментаторы изучали с великим интересом. Я видела ребенка, голени которого пришили к бедрам! Нам сказали, что этого несчастного ждет не такое уж плохое будущее, поскольку он сможет развлекать богачей, передвигаясь на четвереньках. Исследователям явно было приятно порадовать час лучезарными перспективами, которые ожидали этого мальчика. Они уверяли нас, что не испытывают удовольствия, причиняя боль другим. Исследователи были убеждены, что испытуемые принадлежат к низшей расе, а стало быть, им неведомы физические и психологические страдания, которые испытывают они сами. С таким взглядом на вещи мне не приходилось сталкиваться со времен становления сирианской науки, когда мы тоже убеждали себя, что наши испытуемые ничего не чувствуют.

Сирианцы, по крайней мере, не лицемерили на протяжении долгих эпох… Я сказала об этом Клорати, но он еще раз попросил меня воздержаться от комментариев до тех пор, пока наше путешествие не закончится.

Прежде чем покинуть центр, мы осмотрели поселение испытуемых. Здесь жили несколько сот аборигенов: мужчины, женщины и дети. Вдоль стен длинных бараков тянулись многоярусные нары, на которых они спали. Сами бараки были бетонными — нам объяснили, что это помогает уберечь испытуемых от паразитов и поддерживать чистоту. Раз в день бараки и испытуемых окатывали водой из пожарного шланга с добавлением дезинфицирующих веществ. От такого ухода некоторые простужались и погибали: аборигены привыкли к жаркому, влажному климату и были подвержены респираторным заболеваниям. Их кормили из больших котлов кашей из зерновых культур, которые мы завезли сюда в незапамятные времена с Планеты 17. Дважды в день испытуемых заставляли заниматься физическими упражнениями, потому что иначе они потеряли бы форму и не годились для исследований. Здесь имелись тюрьма с карцером для нарушителей и маленькая больница. Территория была окружена высоким забором и строго охранялась. Когда мы осматривали территорию, один из аборигенов сделал шаг вперед и с мольбой протянул к нам ладони. Когда охранник ударил его дубиной и приказал немедленно вернуться к своим товарищам, я попросила, чтобы этому мужчине позволили высказаться. Оказалось, что тот хотел обратиться к нам с ходатайством. Он сказал, что во многих экспериментах нет необходимости, поскольку, чтобы получить нужную информацию, достаточно просто опросить членов его племени, — в первую очередь это относилось к экспериментам по проверке выносливости. Некогда его предки обладали глубокими знаниями о человеческом теле и разуме. Они умели исцелять больных с помощью лекарственных растений и решать психологические проблемы. Кроме того, они знали, как жить в гармонии с природой, не нанося ей вреда.

Бедняга выпалил все это на одном дыхании, поскольку боялся, что ему не дадут договорить. Он стоял перед нами, глядя на нас с мольбой и надеждой, нагой, бледный и исхудавший, но при этом держался с достоинством, которое производило глубокое впечатление. «Низшая» раса даже на первый взгляд явно превосходила своих господ честностью и прямотой.

Он сказал, что леланианцы никогда не интересовались знаниями аборигенов, которые могли бы принести им огромную пользу, хотя местные жители постоянно пытались поделиться с ними… Но леланианцы не желали слушать подобное — они набросились на несчастного пленника с кнутами и дубинами, и вскоре он уже лежал без чувств в луже собственной крови, а специалисты, которые сопровождали нас во время осмотра, шумно негодовали, возмущаясь его «наглостью», после чего один из них заявил, что «эти скоты вечно выкидывают подобные трюки». Я была вне себя от возмущения и ощущения собственного бессилия. Я думала, что Сириус никогда — по крайней мере, с тех пор как для него началась эпоха цивилизации — не уничтожал бесценные, невосстановимые знания жителей колоний, — ведь лишь тот, кто вырос на планете и дышал ее воздухом, способен понять ее подлинное естество.

Клорати молчал. Я знала своего спутника достаточно хорошо, чтобы догадаться, что напряженное выражение его лица говорит о страдании. Не проронив ни слова, он развернулся, чтобы уйти. Мы прошли через толпы обнаженных аборигенов, которые смотрели на нас умоляющими глазами и протягивали к нам руки, не смея подать голос.

Прежде чем мы покинули это место, нам пришлось выдержать омерзительное пиршество, основным блюдом на котором было мясо аборигенов и других животных. Мы видели, что местные специалисты рады возможности поразвлечься. Они считали себя элитой, которую отправили работать в провинцию, и им не терпелось вернуться в столицу.