Сириус

И, пока они подплывали, огромная железная дверь в стене тяжело отворялась. На берег высыпали испуганно кричащие люди, преследуемые крысами и целой толпой с факелами и палками. Среди толпы Авриль разглядела красную балаклаву Рафика. Горожане убегали, а крысы и беженцы с Моста гнались за ними. Кто-то пытался ускользнуть, бежал вверх по берегу, но их быстро догоняли. Другие ныряли в реку, и людей сразу уносило течением. Вдруг кто-то показал на веревку, протянутую между берегами, и десятки рук вцепились в нее. Лодка опасно закачалась.

– Держись крепко, Малыш! Не отпускай!

В дверях показались другие люди. Совершенно голые, с цепями на руках и ногах, они бросались на беглецов с яростными звериными воплями. Жуткая суматоха творилась там. Тогда Авриль поняла слова Малыша «Город есть человеков!». Девушка догадалась, что голые люди – беженцы, заплатившие за переправу и вход, надеясь за стеной найти рай, но попали в ад. Перевозчик соврал. Всё было одной сплошной ложью. Плевали горожане на свинью. Нет, это Авриль, Малыш и Рафик были товаром. И, если бы не крысы, сейчас они сидели бы в клетках.

Авриль с ужасом оглядела бойню, огонь, смерть.

Крысы окружали людей повсюду.

И люди напоминали крыс.

С городом было покончено.

И, может, это к лучшему.

Там, на берегу, уже десятки горожан хватались за веревку и ползли вперед на руках, повиснув над водой. Авриль не знала, что делать. Девушка достала нож. Перерезать трос? Дать течению унести лодку? Авриль хотела, чтобы люди отпустили веревку, которая натянулась как тетива и могла вот-вот лопнуть. Тогда они умрут в бешеных водах. Но и двигаться дальше девушка тоже не решалась. Она знала: обезумевшие от страха люди способны на все.

Авриль уже решила толкать лодку дальше, как вдруг заметила Дария, медленно идущего по берегу. Лицо его рассекала улыбка. Он зашел в грязную воду по колено и был в паре десятков метров от Авриль. Сложив руки рупором, он крикнул:

– Авриль! Я здесь ради тебя! Вернись!

Она помотала головой. Девушке хотелось заткнуть уши.

– Авриль, – снова закричал Дарий, борясь с течением, – Авриль, я говорил правду! Я люблю тебя!

Авриль вздрогнула.

Бледный, худой, в лохмотьях, забрызганный кровью, Дарий стоит здесь в рыжей речной грязи, посреди этого хаоса, и кричит, что любит ее? Какой-то вздор. Он совсем сошел с ума.

И всё же.

Всё же…

У Авриль екнуло сердце. Она начинала колебаться.

Слова Дария отравляли.

Любовь – яд.

Юноша протягивал девушке руку.

Авриль опустила глаза и встретила взгляд Сириуса. Две черные жемчужины его глаз.

Потом посмотрела на Малыша, который с трудом держался за веревку.

На ребенка, которого она спасла от безумия Дария.

Авриль вспомнила, что он сказал пять лет назад.

– Тяжесть, Авриль. Нужно отбросить тяжесть и взлететь. Как птицы.

Девушка прекрасно знала, что сделал Дарий в тот страшный вечер. И чего ждал от нее. Парень хотел, чтобы она убила младенца.

Тогда Авриль подняла взгляд на Дария без всякой нежности и резко отпустила веревку.

Малыш не мог удержать ее в одиночку.

Лодку подбросило волной, и они оба повалились на дно.

Нож выскочил из руки и исчез в реке.

Авриль упала головой на борт и глухо ударилась затылком.

Лодку унесло течением.

18

Все было мирным и спокойным.

Малыш чувствовал на шее что-то мокрое.

Щекотное, но не противное.

Ему хотелось поспать еще, досмотреть сон.

Но на шее шевелилось что-то мокрое и липкое.

Малыш что-то проворчал и отвернул голову.

В его сне всё было спокойно. Малыш сидел на самой вершине огромного дерева. Он карабкался туда много дней. Жутко устал, но был счастлив. Дерево оказалось очень высоким, таким, что звезды то и дело застревали в кроне. Они оставались там, точно заколки в волосах, и радостно мерцали, рассыпая вокруг золотистую пыльцу. Великолепное зрелище. Малыш протянул руку, желая взять немного этой красоты, но, едва пальцы коснулись света звезды, она рассыпалась в пыль. Невзрачную, серую пыль – и ни следа волшебства. Тогда Малыш понял, что красота неотделима от свободы. Всё, чем мы овладеваем, неизбежно тускнеет. Будто свобода и есть сама суть красоты. Он стал дальше карабкаться вверх. До верхушки оставались считаные метры. Несколько метров – ничто, по сравнению с тем, сколько уже было позади. Но странно: преодолеть это расстояние оказалось сложнее всего. Мышцы как будто весили тонну. С каждым движением вырывался крик. Наконец Малыш был на вершине. Там он нашел гнездо. Огромное, мягкое, сплетенное из волос. Посередине гнезда лежало яйцо. Малыш подошел очень осторожно. В свете звезд он видел, как под молочного цвета скорлупой просвечивает тенью клубок вен. Если присмотреться, можно было разглядеть крохотное сердце. Оно билось. Жизнь. Жизнь, которая скоро родится. Вот отнятая у мира искра. Вот пропажа, лишившая человечество рассудка. Мальчик сел на край гнезда и обнял горячее и нежное яйцо.

Что-то мокрое на шее уносило ребенка прочь от дерева, от гнезда.

Малыш тихо проворчал и отвернулся снова.

Прижавшись ухом к скорлупе, он слышал, как бьется сердце.

С каждым разом всё сильнее. Робкий барабан новой жизни.