Сирийский марафон. Предтеча. Последний довод королей

— Так понимаю, командир, творческой командировочке абздец наступает? — верхняя часть туловища Носорога возникла в распахнутой створке окна на втором этаже. — Барахлишко пакуем или …?

— Не торопися, — зевнул Александр и раскинул руки в могучем потяге. — Зарыть томагавк по самую… команды не было.

— Но, зачехлить-то, а?

— Зачехлить, говоришь …, — задумчиво подвигал носом вправо-влево капитан. Мобильник за пазухой встрепенулся, что пугливая птаха от подозрительного шороха вблизи. Он достал телефон и, увидев на мониторе знакомый номер, поднял на манер восклицательного знака указательный палец. — На связи, Константин Петрович!

— Ну, поздравляю именинники, — голос полковника звучал по обычаю бодро, но с явным оттенком озабоченности. — Как там у вас ничего? Не надоело в горах прохлаждаться?

— Если к теплому морю отправите, не откажусь, — Кайда дернул губы в слабой улыбке.

— Считай, уговорил. Шабаш вашей кавказской житухе. Завтра на зорьке омнибус подадут. По приезду жду на чай. Всех.

— Понял, Константин Петрович, — кивнул невидимому собеседнику Кайда. — Пошел вещи собирать, да с хозяевами прощаться.

— Вещи — это правильно. А, вот с прощанием … Не стоит. Мы, чай, джентльмены, ёксель-моксель. Стало быть, традиции менять не резон.

— По-английски значит. Не в первой.

Шкодливый ветер то и дело протискивался за пазуху, а порой, потеряв всякий стыд, задирал штанину до неприличия. К утру подморозило и редкие лужи сверкали не хуже богемского хрусталя. Чего хотите, февраль хоть и катился к закату, и Крым кругом, но зима ещё таилась в глухих подворотнях, тишком выползая рассветной порой. Пирамидальные тополя без листвы смотрелись кухонными ёршиками после бурного Рождества.

— Процессия шагает, — скучно объявил динамик стереосистемы голосом Хоттабыча. Кайда, прижав кнопку передачи встроенного в панель микрофона рации, уныло обронил:

— Зело борзо.

Сидевший за рулем рестайлингового W906 Еремеев, покосился на Александра:

— Прокуратура?

— Ага, — тот задержался на пару секунд с ответом. — Играть краплеными даже с шулером завсегда сподручнее. Напоминаю, мы сотрудники генеральной прокуратуры Украины. Ксивы реальные. Держимся корректно, с легким оттенком презрения к аборигенам. Сие норма на всех широтах и меридианах. Но без хамства.

Тем временем Mercedes выехал на широкую, по местным меркам считай проспект, улицу Севастопольская. Микроавтобус антрацитового колера нес на себе минимальный пакет атрибутов принадлежности к власти: пара мигалок на крыше, тонированные до непрозрачности стекла, да киевский госномер. Вся группа щеголяла в камуфляже урбанистического стиля, выказывая принадлежность к спецназу столичного СБУ. А, вот капитан фасонил в цивильном. Темно-синий пиджак без изысков, да однотонный галстук на василькового цвета сорочке.

Не доезжая метров тридцать до Часовни царственных страстотерпцев, «немец» дисциплинированно замигал повторителем поворота и свернул в узкий проезд.

— Подъезжаем, однако, — меланхолично известил Носорог, разглядев впереди чугунную ограду, полосатый шлагбаум и будку охраны, напоминающую подтаявшее мороженное в вафельном стаканчике.

— Всё парни. Ха-ха не ловим, — Кайда изобразил недовольную мину на физиономии и, чуть развалившись в пассажирском кресле, перевел рацию на передачу. — Хоттабыч! Далече чапаете?

— Zehn vinuten, mein Herr! — глупо хихикнул динамик. — Моя мало-мало чапает. Шибче никак.

— Ну, будь! — перевел радиостанцию на прием Александр и, дождавшись, когда микроавтобус чуть ли не уткнувшись капотом в шлагбаум остановился, нажал на двери клавишу стеклоподъемника. Стекло сползло вниз на половину и замерло. Капитан тяжело уставился на охранника, едва тот покинул «мороженку». Страж неторопливо оправлял амуницию, косясь на прибывшее авто.

— Бля, совсем ВОХРа оборзела, — буркнул Кайда и, опустив окно до упора, рыкнул. — Сержант! Подойдите!

Полицейский, перестав прихорашиваться, двинулся к шлагбауму. Встав сбоку у открытого окна, мазанул взглядом водителя и уставился на Александра. — Ваши документы?

Капитан отработанным движением извлек из внутреннего кармана пиджака синюю книжечку и, разворачивая в движении, сказал, будто вбивал гвоздь по шляпку каждым словом:

— Генеральная прокуратура. Следственное управление.

Сержанта услышанное явственно взбодрило. Во фрунт он, конечно, не вытянулся и каблуками казенных ботинок не щёлкнул. Метнул взор в удостоверение и четко приложил ладонь к козырьку фуражки:

— Проезжайте!

Он энергично махнул рукой напарнику, силуэт которого просматривался в будке.

— Благодарю, — брезгливо усмехнулся Александр. Шлагбаум подскочил вверх, точно новобранец при виде матерого служаки. «Немец» плавно покатил по брусчатке к главному входу в здание прокуратуры Крыма. Выписав подобие циркуляции, Еремеев остановил микроавтобус в трех метрах от крыльца.

— Чупа-Чупс, Лях за мной. Остальные на месте, — капитан потянул за скобу ручки и открыл дверь. — Ландо к запасному выходу.