Сирийский экспресс

Первый танк аккуратно заехал на опущенную на пирс аппарель. Короткая остановка, и спустя несколько мгновений он уже стоял на своем штатном месте в твиндеке. Матросы, во главе со старшим боцманом, ловко и быстро стальными растяжками с талрепами закрепили стальную махину «по-походному», а по аппарели, фыркая клубами дыма, уже въезжал следующий бронированный монстр.

Танки заползали задним ходом, рыча и выплевывая клубы вонючего дыма, будто живые существа, которым не нравились тесный твиндек, предстоящее морское путешествие и особенно неизбежное «распятие» на талрепах. За каждым танком отчаянно гремела стальная волокуша.

После «Вепрей» начали грузить машины «скорой помощи». Надписи на их кабинах и по бортам были на русском, но почему-то все перевернуты задом наперед. Такую абракадабру Шубин не раз видел на улицах и раньше, теперь же вдруг весело подумалось, что, может быть, трафареты так набивали специально – этакая наша военная хитрость, чтобы враг не догадался, что «скорые» из России. Ну вот, кажется, и все. Последняя «скорая» исчезла в твиндеке. Теперь на очереди были ящики с различным грузом…

Шубин глянул на часы. По времени вроде бы укладывались. Из Новороссийска лучше всего было выходить ближе к вечеру. На пересечение Черного моря 10–12 узловым ходом у БДК уходило двое суток. Поэтому к Босфору в этом случае корабль подходил как раз ко времени, определенному турками на проход пролива.

Ближе к концу погрузки на берегу неожиданно показался «уазик». Машина остановилась, и оттуда легко выбрался командир Новороссийской военно-морской базы вице-адмирал Андреенков. Увидев начальство, Шубин озадачился. Десантные корабли покидали Новороссийск раз в 3–4 дня, поэтому высокое начальство давно к этому привыкло и не особо докучало командирам своим присутствием.

– Товарищ вице-адмирал! На большом десантном корабле «Кострома» происходит прием техники! Командир корабля капитан 2-го ранга Шубин!

Андреенков, улыбнувшись, пожал Шубину руку:

– Ну что, командир, готов к походу!

– Так точно, товарищ вице-адмирал!

– Ты уж не серчай, что мы тебя раньше времени выталкиваем, но ситуация «внизу» непростая – началась наступательная операция, и дополнительно срочно потребовались танки разминирования. У тебя какие-нибудь вопросы еще нерешенными остались?

– Да нет, товарищ адмирал, вроде бы все решили! – твердо доложил Шубин.

– Ну, тогда не буду тебя отвлекать! – снова протянул Шубину руку Андреенков. – Желаю удачи!

Он крепко пожал командиру «Костромы» руку и, уже не оглядываясь, пошел к машине.

Шубин смотрел вслед Андреенкову. Командир Новороссийской ВМБ был одним из последних представителей еще старой советской океанской школы. Почти все время он прослужил на Севере, да не где-нибудь, а в продуваемой насквозь штормовыми ветрами Гремихе (кто хоть немного представляет Север, поймет, о чем речь) и только под закат службы попал на Черное море. «Ефимыча» (так за глаза звали Андреенкова и начальники, и подчиненные) не только уважали, но и любили. Был он мудр и справедлив, а кроме того, внимателен ко всем окружающим, независимо от звания и возраста. Только Ефимыч мог подвезти опаздывающего на подъем флага лейтенанта на своей машине, запросто поговорить «за жизнь» со встречным ветераном-мичманом, держать на постоянном контроле вопросы обеспечения подчиненных жильем и детскими садами, знать пофамильно рабочих в котельных. В то же время только Ефимыч мог, не повышая голоса, так спросить с нерадивого, что тот помнил это всю оставшуюся жизнь…

«Если я когда-нибудь стану адмиралом, непременно постараюсь руководить так же, как Ефимыч», – почему-то неожиданно признался сам себе Шубин и тут же устыдился своих карьеристских мыслей. Какой, к черту, адмирал, когда ему уже сорок пять, а он еще командир корабля 2-го ранга, причем в силу возраста уже без всякой надежды на академию.

«Уазик», взвизгнув старенькими тормозами, умчал командира базы в спускающиеся сумерки.

Наконец загрузили последний маркированный ящик. Старший помощник сверил все сопутствующие документы. Доложил, что все в норме. Шубин легко взбежал по трапу. По ВПС вышел на связь с оперативным:

– Я «Бугель-217»! Прошу предварительное «добро» на выход!

– Предварительно «добро» дадено! – ответила трубка.

Шубин повернулся к старпому:

– Играй приготовление!

Марченко кивнул и трижды сдвоенно нажал тангетку звонка, прокричав в «каштан»:

– Учебная тревога! Корабль к бою и походу приготовить!

В одно мгновение весь корабль пришел в движение. Офицеры и матросы устремились на боевые посты. Дробно простучали по трапам каблуки ботинок. Герметизируя корабль, с лязгом захлопнулись межотсечные двери.

А Марченко уже руководил процессом. Одна за другой следовали команды:

– Проверка синхронизации линий курса и скорости! Проверка встроенных приборов и ручных часов! Проверка линий целеуказания! Проверка освещения!..

Шубин подошел к телеграфу:

– Проверка машин и телеграфа командиром корабля!