Сирена vs Дракон

– Всё! Ты труп! – у неё меняется голос, становится, загробным, от него мороз по коже. – Запомни мои слова: земля, небо, темные силы, беру вас в слуги, пусть пропадёт моя обидчица, в могиле сгниет. Как я сказала, так и будет!

Моё тело окутало холодом, захотелось спать, веки начали закрываться, еле дошла до кровати и просто рухнула в темноту…

Я почему-то маленькая девочка, бегу за мамой по нашему саду, следом за мной бежит кухарка, Тина.

– Принцесса. Подождите, вам нельзя туда.

Остановилась, оглядываясь по сторонам.

– Мама! – слёзы льются из глаз, я хочу её видеть, почему она убегает?

Между деревьями мелькнули золотистые волосы. Вытерев слезы ладонью, поспешила следом за ней.

Вышла на полянку, там сидели все сирены: моя бабушка Аделаида, тётя Персефона, и даже те, кого я видела только на портретах.

Они сидели мирно пили чай, каждую обнимал её фаворит.

Мама подошла к мужчине с белыми, как у меня волосами и цвет глаз у нас с ним был одинаковым.

Он нежно обнимал маму, целуя её в висок.

– Мама? Это кто? – она повернулась и улыбнулась.

– Это твой папа, – Я никогда его раньше не видела, он умер, когда мама была беременна мной.

– Тебе нельзя здесь быть, Миди, ещё очень рано.

– Но мама, я хочу быть с тобой, мне так плохо без тебя, я не могу больше. Все меня ненавидят, каждый хочет уколоть побольнее. И сирен больше нет, я не хочу быть единственной на всей планете!

– Тебе нужно вернуться. На тебя вся надежда, нужно установить мир между сиренами и драконами.

– Мир? Да они убили тебя, тетю, бабушку и… Всех! Даже тех, кто был предан нам. И почему тётя и бабушка обнимают своих убийц? – мужчины опустили головы.

– Подрастёшь – поймёшь. А теперь возвращайся, тебе нельзя здесь быть, – мама с папой подошли, обняли меня с двух сторон. Так тепло, спокойно. Папа поцеловал меня в макушку.

– Помни, Миди: остерегайся Элифаса Пикинджилла. Это опасный человек.

– Он же президент? Как мы можем с ним встретиться?

– Помни, что я тебе сказала. Теперь тебе пора… – мамин голос блек, исчезал.

Распахнула глаза, по лицу бежал пот, возле моей кровати стояла профессор Кюри.

– Слава богам! Ты очнулась! – Я сглотнула, говорить было тяжело, во рту словно пустыня, губы все слиплись.

– Пить… – хриплым, бабушкиным скрипучим голосом попросила я.

– Да, конечно, – она помогла мне сесть, поднесла стакан с водой, в теле жуткая слабость. Сделала глоток воды, он покатился по горлу, обжигая.

– Всё, достаточно. Ты слишком долго не пила и не ела.

– Долго? Это сколько?

– Ты пять дней была в коме. Мы уже не надеялись, что ты выживешь, слишком сильное проклятие наложила на тебя Тасмин. Даже верховная, мадам Лаво, не смогла его снять.

– И что теперь будет с Тасмин? – профессор Кюри, нахмурилось.

– К сожалению, мы не сможем её отчислить. Её мама очень влиятельная женщина, приближённая к президенту.

– К Элифасу Пикенджиллу? – слова мамы всплыли в голове, она же предупреждала, держаться от него подальше.

– Да. Тут к тебе друзья приходили. Одного ели выгнала.

– Да, – улыбнулась. – Кевин может быть настойчивым.

– Нет, – она покачала головой. – Его звали… – профессор задумалась. – А, точно! Алонзо.

– Он был здесь?

– Даже ночевал возле тебя, и замок поставил. Теперь ты можешь заходить по своему отпечатку пальцев.

– Зачем вы позволили? – не хочу быть обязанной ему.

– Он же твой друг?

– Нет, это не так, – таких друзей и врагов не надо.

– Надеюсь, до суда тебе станет легче.

– До суда?

– Да. Я не сказала? – покачала головой. – Суд будет решать, что делать с Тасмин. Ты должна быть там, со стороны обвинения. Суд будет проходить в академии. Её мы переселили, так что не беспокойся, Тасмин не сможет тебе навредить.

– Угу, пока я сижу в комнате. А когда выйду?

– Об этом будем думать потом.

Только сейчас заметила кристалл рядом с собой. От него тянулись лучи, по ним, как по венам текла голубая дымка, они заходили мне в левую руку.

– Что это?

– «Красный лев», он придаёт тебе силы, помогает бороться с болезнью. Раз тебе лучше, я заберу его, он очень ценен, наполнить его: энергозатратно.

– Хорошо, мне лучше, забирайте.

– Тогда я пойду, – я кивнула, разговаривать всё равно было трудно.

Как только профессор Кюри ушла, в моей голове поселилась одна мысль: приходил Алонзо! Пыталась унять радостное волнение, не очень получалось.

Не стоит обольщаться, может, он ждал, когда я умру, чтобы порадоваться самым первым?

Меня опять утягивает в сон, сквозь него, слышу чьи-то шаги, горячие прикосновения к руке.

– Миди, прошу, очнись, девочка моя, – он прижимает мою руку к своей щеке, становится так хорошо.

Нужно прогнать его, но у меня нет сил, ещё мгновение понежусь, забуду на минуту, что нам нельзя быть вместе, что нас разделяют реки пролитой крови. Её не перейти.

Он целовал каждый пальчик, я открыла глаза и увидела улыбку на лице, сердце бешено застучало, но я постаралась сохранять невозмутимое выражение.

– Что ты здесь делаешь? – он с сожалением положил мою руку на место, сглотнул, видела, как он помрачнел.

– Хотел тебя проведать. Ты всё-таки была моей девушкой, хоть и недолго.

Была, была, была… Проносилось в голове.

Уже нет.