Синто. Героев нет

Это ужасно глупо, но мне было приятно, что ее не раздражает этот след от ожога, который был, в общем-то, напоминанием о нашей встрече. Мы пошли в дом, говоря о всяких пустяках. Мне очень хотелось спросить, как все прошло, потому что вчера в ее эгофайле появилась запись: «Имеет опыт тактического командования космическим боем». Что означала эта расплывчатая фраза? Ведь не могли же ее поставить руководить акцией против пиратов… Когда я заваривал для нас чай, она сама все рассказала коротко и без подробностей — операция прошла успешно, жертвы есть, но меньше, чем могло быть, в общем, все довольны.

— Ты не выглядишь довольной, — заметил я.

— Просто устала… Но я рада, что справилась со всем, и что теперь я просто некст семьи послов.

Я молча посмотрел на нее, давая возможность осознать оговорку, и объясниться, но ни на чем не настаивая.

— Командующая операцией заболела, и главной поставили меня, — все же сказала она.

— Теперь ясно, почему ты устала, — произнес я с улыбкой, она не хотела продолжать этот разговор, значит, поговорим о другом.

Она все-таки опять вспомнила о моих синяках и выспросила все. Я не хотел ей рассказывать, но не отвечать на вопросы не мог, а она их задавала профессионально и бесстрастно. К концу этой беседы мое настроение упало ниже нуля по Цельсию.

— Ты поступил во всем правильно. Нигде не допустил ошибки, — задумчиво сказала она. Я в удивлении посмотрел на нее.

— Извини, что допрашивала тебя, — продолжила она. — Но я за тебя беспокоюсь. В случае апелляции первого ОЛири я подам прошение об остракизме семьи и прослежу, чтобы суд Сагасе подтвердил решение местного судьи, хотя тут проблем возникнуть не должно.

— Почему?

— Потому что ОЛири-Баген — сексуальный садист и инициатор убийства, таким власти просто обязаны промывать мозги.

— Если ты вмешаешься, то практически заявишь о наших отношениях. А я не член семьи и просто никто тебе… официально.

— Не морочь себе голову. Все, кого это касается, уже и так о нас знают.

У меня опять на душе стало светло — несмотря ни на что, она испытывает ко мне теплые чувства, пусть не любовь, но что-то очень похожее. Ужасно хотелось ее обнять и поцеловать, но я и так сегодня испытывал ее терпение. Ведь если я начну виснуть на ней, это ей быстро надоест. Наверное, мои мысли были написаны на лице, что-то я сегодня не могу себя контролировать. Ара-Лин усмехнулась и чмокнула меня в щеку.

— Покорми меня. Я есть хочу, — дурачась, сказала она.

И тут я с ужасом осознал, что еды в доме, собственно, и нет. Я ем овощи и гадость, которую мне готовят каждый день в больнице, с необходимым лично мне набором веществ. Даже хлеба нет, не предлагать же ей листья салата с яблоками. Пока я думал, Ара-Лин добралась до холодильника.

— Какая гадость! И сколько тебе еще так мучиться? — спросила она, увидев баночки с серым и желтоватым содержимым.

— Примерно полгода.

— Да, есть нечего… Ну что, полетели в деревню.

Опять я себя выдал.

Она подлетела ко мне и взяла лицо в ладони.

— Хватит клекнуть, Даниэль! — встряхнула. — Ты уже не ребенок среди злых и сильных взрослых! — встряхнула. — Хватит замирать и прятаться! Нападение — вот лучшая защита, — встряхнула. — А ты уже можешь нападать! Кусай словом, кусай делом, кусай всех, кто пытается тебя унизить!

К концу речи гнев в голосе сменился просьбой. Я усадил ее к себе на колени и обнял. Ей больно ЗА МЕНЯ.

— Я понял. Просто сразу, наверное, не получится, но я буду стараться.

— Только не превращайся в злобного и ехидного…

Я усмехнулся.

— Нет, только немножко брони и когтей… Полетели в деревню.

Мы обошли все пять магазинчиков. Местные были в шоке — я с девушкой в армкамзоле, первый ранг, некст. Ара-Лин вела себя как… не знаю, гейша, наверное. Она не кокетничала и не стреляла глазками, как местные девушки, но то, что она боец и имеет отношение к военным, догадаться было невозможно. Зато было видно, что ей хорошо рядом со мной, и что я ей нравлюсь. Естественно, в присутствии такой знакомой никто не посмел даже косо на меня взглянуть, не то что гадость сказать. А может, я сам себя накручиваю, не все ведь такие, как ОЛири.

Когда мы, груженые покупками, возвращались к флаеру, нас там поджидал шериф. Мне стало смешно, когда я представил, как ему звонят и докладывают «Ташин тут с аристократкой!..» Мда, в деревне люди бесятся от отсутствия событий, это точно.

— Мое почтение, леди, — сказал шериф с поклоном. — У нас вечером местный праздник «Последнего меда», мы были бы рады видеть вас.

Мне стало стыдно за себя, мы ведь все-таки синто; да, в семье не без урода, но стыдно думать обо всех плохо.

— Спасибо за приглашение, — отозвалась Ара-Лин, — но я не знаю, смогу ли остаться до вечера. Если получится — мы придем.

Шериф поклонился Аре-Лин, кивнул мне, и мы сели в флаер.

— Они все нормальные люди, — сказала она, когда выставила курс. — Кроме, пожалуй, хозяйки рыбной лавки и того старого козла, возле кондитерской.

Она еще успевала по сторонам смотреть и оценку давать — леди Совершенство.