Синтез йоги

И значит именно в высшем уме мысли, света и воли, или во внутреннем сердце глубочайшего чувства и эмоции мы сначала должны центрировать наше сознание, — в любом из них, или если мы способны, в обоих сразу, — и использовать это как наш рычаг для поднятия природы в целом к Божественному. Сосредоточение освещенной мысли, воли и сердца, повернутых в едином порыве к одной обширной цели нашего знания, к одному сверкающему и бесконечному источнику нашего действия, одному нерушимому объекту наших эмоций является начальной точкой Йоги. И объект нашего поиска должен быть самим источником Света, растущего в нас, источником Силы, которую мы призываем, чтобы изменить наши составляющие части. Нашим объектом должно быть само Божественное, к которому, зная или не зная об этом, что-то всегда стремится в нашей тайной природе. Это должно быть огромное, многостороннее, но единственное сосредоточение мысли на идее, восприятии, видении, пробужденном прикосновении, реализации душой Божественного. Необходимо пламенное сосредоточение сердца на Всем и Вечном и, когда однажды мы обнаружили его, глубокое поглощение и погружение в обладание и экстаз Всепрекрасного. Должна присутствовать сильная и недвижимая концентрация воли на достижении и осуществлении всего, чем является Божественное, и свободное и пластичное открытие этого всему, что оно намеревается проявить в нас. Таков тройственный путь Йоги.

* * *

Но как мы будем сосредотачиваться на том, чего еще не знаем? И тем не менее мы не узнаем Божественного, пока не достигнем сосредоточения нашего существования на нем. Сосредоточение, которое кульминирует в живой реализации и постоянном чувстве присутствия Единого в нас и во всем, что мы сознаем, есть то, что мы в Йоге подразумеваем под знанием и усилием к приобретению знания. Недостаточно посвятить себя путем чтения Писаний или путем выводов интеллектуального понимания Божественного, полученных на основе философских рассуждений; ибо в конце нашего долгого ментального труда мы можем узнать все, что было сказано о Вечном, передумать все, что только можно подумать о Бесконечном, и все же мы можем совсем не знать его. Эта интеллектуальная подготовка может, действительно, быть первой ступенью в могущественной Йоге, но это не является необходимостью: это не тот шаг, в котором все нуждаются, или который нужно стремиться сделать. Йога была бы невозможной, за исключением немногих случаев, если бы интеллектуальное выражение знания, приобретаемое путем работы умозрительного или обдумывающего Рассудка, являлось неизбежным условием или связывающим предварительным мероприятием. Все, что нужно Свету, идущему сверху, от нас для того, чтобы начать свою работу — это призыв души и достаточная точка опоры в уме. Эта опора может быть получена в результате наличия настойчивой идеи Божественного в мысли, соответствующей воли в динамических частях, через стремление, веру, потребность в сердце. Любой из этих [методов] может быть ведущим или преобладать, если все не может двигаться в унисон или в ровном ритме. Идея может быть и должна быть вначале неадекватной; стремление может быть узким и несовершенным, вера слабо светящей или даже, — не будучи прочно основанной на скале знания, — текущей, неуверенной, легко отступающейся; часто она даже может быть потушена и нуждается в новом трудном разжигании, подобно факелу на ветру. Но если однажды глубоко изнутри принято непоколебимое самопосвящение, если есть пробуждение навстречу зову души, эти неадекватные вещи могут быть пригодным инструментом для божественного намерения. Поэтому мудрые всегда не хотят ограничивать человеческие пути к Богу; они не закроют перед ним ни единого даже самого узкого входа, самой низкой и темнейшей задней двери, самой скромной калитки. Любое имя, любая форма, любой символ, любое предложение является подходящим, если в них присутствует посвящение; ибо Божественное узнаёт себя в сердце ищущего и принимает жертву.