Синтез

К счастью, спустя неделю вернулась после одинокой поездки в горы тетка Флора. Сначала она отругала Комитет Спасения Земли за нерадивость, за то, что ее не разыскали раньше, а потом села в ракету и полетела прямо на Землю. Ведь после отравления пирожным она была невосприимчива к значительно большим дозам атрофина.

*

На острове головизор не был включен, и поэтому островитяне не подчинились приказаниям Муанты. Их вдруг охватила страшная слабость, и они сели там, где стояли. Только Марек сохранил полное сознание и совершенно свободную волю. Трудно дать медицинское объяснение этого феномена, но он был каким-то образом связан с продолжительным пребыванием мальчика в состоянии глубокого охлаждения. Достаточно сказать, что Марек не только не утратил волю, но даже почувствовал волнение и возбуждение.

Прошло едва несколько дней с момента, когда Марек оказался в условиях, полностью отличающихся от прежних, и вот теперь с ним опять приключилось нечто, уже похожее на кошмарный сон.

Поначалу он пытался объясниться с дедушкой или бабушкой, а потом вообще с кем-нибудь. Он толкал, тянул за уши, щипал и обливал холодной водой. Он звал:

— Эй, пан Фунг!

Он кричал:

— Паф-паф! Петрусь!

Он орал:

— Алло! Пани Глория!

Но плачевные результаты атрофинового поражения продолжали сказываться, несмотря на столь усиленные, хотя и, к сожалению, примитивные попытки излечения.

Наконец, Марек сообразил, что единственным помощником в создавшейся ситуации может быть робот Франтишек.

— Франтишек, — спросил он, — что случилось? Почему они ни на что не реагируют?

Это странно! Я немею:
Ведь в программе не имею
Ни малейшей информации
О подобной ситуации, —
быстро ответила машина.

— А мы можем кого-нибудь спросить?

Франтишек подключился к специальной информационной розетке, которую они сообща отыскали в одном из помещений для роботов.

Компьютерный центр сообщил,
Что новый приказ получил:
Лишь то выполнять нас обяжут,
О чем в головиденье скажут, —

объяснил Франтишек.

На включение головизора потребовались секунды, и они услышали Муанту, читающего по бумажке.

— Итак, в целях создания более благоприятной атмосферы в каждый понедельник люди по фамилиям, которые начинаются на буквы А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, должны ходить улыбающиеся. Остальные сохраняют нормальное выражение лиц.

Муанта запнулся, затем продолжал:

— Для создания естественного разнообразия люди по фамилиям, которые начинаются на буквы 3, И, К, Л, будут ходить в темпе раз-два, раз-два, в то время как люди по фамилиям, которые начинаются на буквы М, Н, О, П, — в темпе раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Остальные — ходят, как всегда.

Еще долго Марек сидел перед головизором, прежде чем принял окончательное решение. А было оно таким, каким и должно быть. Обезопасив своих друзей с помощью разумных указаний (прежде всего, не включать головизор и регулярно питаться), он сел вместе с Франтишеком в авиакоптер и отправился по свету. Марек надеялся найти кого-нибудь, кто, подобно ему, был невосприимчив к атрофину.

*

Уже три дня Муанта не отдавал никаких приказов. Он прошел через стадию надежд, через стадию отчаяния, а теперь осталась только глухая боль и сознание полного поражения. Он, железный тиран, жестокий сатрап, смотрел на улицы, заполненные людьми-автоматами, и ему становилось тошно. Муанта ненавидел самого себя. Он чувствовал сейчас отвращение к себе и своей затее. Самыми изощренными ругательствами он осыпал ректора Диаса — изобретателя атрофина, проклинал своих советников и адъютантов. Однако диктатор не был настолько глупым, чтобы забыть, что именно он распорядился насчет исследований и финансировал их, что это он потребовал для себя такое оружие.

«Сны о славе, — думал он. — Сны об улучшении мира... Легенда о сверхчеловеке... А такой вот Рауль, вроде бы мечтатель, оказался в сто раз практичнее меня. Если когда-нибудь человечество очнется от этого кошмара, на который я его обрек, то только для того, чтобы покрыть мое имя глубочайшим позором».

Стыд! Стыд! Стыд!

Муанта облокотился на стол. Сердце его бешено стучало.

— Унылый кретин! — сказал он себе. — Настырный, жалкий кретин! Старый тупица!

Ему вроде бы немного полегчало.

— Ты бы пошевелил мозгами, идиот! — рявкнул диктатор. — Может, что-нибудь и придумал бы! Может, еще что-то удастся исправить, изменить?! Ну!

Он остановился перед роботом, которого отключил в первый день своего всемогущества, и снова приказал подвести к нему питание. Гонсалес опять загорелся.

— Слушай внимательно, — начал Муанта. — С помощью тех пусковых установок, которые ты видел, я добился атрофии воли у всего человечества. Узнай, обратимый ли это процесс! — в его голосе послышалась мольба.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Не говори мне «ваше превосходительство»! Называй меня глупцом!

— Слушаюсь, глупец!

Робот связался с главным информационным центром.