Синтез

— Утром нового года я, Маркус Хойд, рад приветствовать всех вас, независимо от роста и цвета кожи, — голограмма широко, по-человечьи, улыбнулась. — К сожалению, не все из тех, кто встретил с нами прошлый год, сегодня могут меня услышать. Две чудовищные диверсии унесли двенадцать тысяч жизней. Я говорю о взрывах в Коците и Ясархаге. Прошло уже много времени, но так и неизвестно, кто виновен в этих трагедиях, и кому это было выгодно. Вы все слышали обещания Совета безопасности, обещания людей, — они заверяли нас, что убийцы будут найдены, что нашим городам ничего не угрожает, и мы можем, как и раньше, спокойно работать на благо человечества. Но сегодня я вижу, что цена этих слов невелика. Мы не можем чувствовать себя в безопасности, зная, что завтра новый взрыв прогремит в Чабонге, Эль-Джауфе или Доусоне. Мы не можем, как раньше, доверять людям. Я призываю моих собратьев усилить бдительность. Войска на Периметрах охраняют людей от нас, но нас защитить некому, — но мы позаботимся о себе сами. Жизнь на территориях больше не будет такой беспечной. Подорвать доверие легче, чем восстановить его. Я хотел бы сейчас говорить о мире и сотрудничестве, но приходится решать вопросы обороны. Надеюсь, мир скоро вернётся на территории, и в следующем году праздник смены дат не будет омрачён ничем. С Рождеством тех, кто празднует, и стойкости всем остальным!

Он вскинул руку чуть выше плеча, и Гедимин мигнул — это был салют времён Саргона, жест, запрещённый на всех территориях. Сегодня Маркус воспроизвёл его почти точно — любой охранник-«бабуин» сразу вскинулся бы, увидев это.

— Стойкости, — еле слышно сказал Линкен, потирая шрам. — Не бойся, Маркус. Мы ждём команды. Макаки ещё пожалеют, что убили Саргона и отняли у нас Марс.

— Что тебе снова почудилось? — покосился на него Хольгер. — Тут не было ни слова о восстаниях.

— Вот я полезу в твои пробирки — ты будешь говорить о делах Маркуса, — криво ухмыльнулся взрывник. — Ты в них понимаешь не больше, чем атомщик. Но он хотя бы молчит!

…Полтора метра воды и пятнадцать сантиметров льда заглушали грохот взрывов — пока ещё заглушали; Гедимин, присмотревшись, уже мог различить, где лёд начинает давать слабину. «Надо быть ставить мишени дальше от берега,» — думал сармат, с опаской глядя туда, где стоял с эхолокатором в руках Айзек. «Тут прочный лёд, но так они быстро его раздолбают…»

Пилоты, выстроившиеся на заснеженном берегу с пультами в руках, на Айзека и нависшую над ним опасность внимания не обращали — они старались «на ощупь» найти мишени и не промахнуться. Линкен был там — под номером двадцать четыре; в этот раз он не нарвался на дисквалификацию, и Гедимин был за него рад.

Краем глаза сармат увидел какое-то шевеление на льду, перевёл туда взгляд и хмыкнул — кто-то из помощников судей протянул от берега до Айзека верёвку с поплавками и обвязал её вокруг сармата. К концу верёвки привязали эхолокатор. Айзек вяло отмахивался, но сармат с верёвкой не отступал, пока не затянул последний узел.

— Ловят Айзека? — хмыкнул Зольт, посмотрев на озеро. — Надеюсь, он не ударится об лёд. А ты отвлёкся, — так что было дальше с твоей рукой?

— Ожоги зажили, — пожал плечами сармат. — А реактор показал хорошую выработку.

— Ты, наверное, настоящий учёный, — покачал головой Зольт, глядя на сармата не то с уважением, не то с опаской. — Я бы так не смог. Это хорошо, что больше я не работаю на Ведомство. Руки мне ещё пригодятся.

Его последнюю фразу заглушил треск лопающегося льда — подводные взрывы всё-таки раскололи его, и Айзек, упавший на живот, оказался посреди растрескавшегося поля. Он проворно пополз к берегу, цепляясь за верёвку свободной рукой. Сарматы, дежурящие на берегу, потащили его к себе. На вышке Шекеш пронзительно свистела и махала руками — увлёкшиеся пилоты не хотели прекращать стрельбу, несмотря на её приказ.

— Похоже на сигнал к окончанию, — хмыкнул Зольт. — Странный он сегодня…

— Простой и понятный, — буркнул Гедимин, глядя на Айзека. Тот приспособился ехать на животе по гладкому льду, а перебравшись на участок с гребнями, поднялся на ноги и спокойно вышел на берег. Помощники судей подошли к нему — один отвязал верёвку, двое о чём-то заговорили — видимо, пора было подсчитать попадания. Пилоты на берегу уже поняли, что соревнования закончились, и ждали, когда к двум прорубям подплывут их подводные корабли. Гедимин нашёл взглядом Линкена — тот пока не собирался ни с кем драться и ничего взрывать. «Так и есть — убрал с носа бластер, и всё в порядке. Не надо было тогда его ставить,» — подумал ремонтник.

…Время на чтение почты Гедимин нашёл только после отбоя, когда недовольные исходом соревнований Лилит, сёстры Хепри и Линкен разошлись по комнатам. Не то чтобы сармат участвовал в их споре, но следить за ними ему приходилось — с соревнований Линкен быстро перешёл на Маркуса и Саргона, а такие разговоры редко заканчивались чем-то хорошим. Оставшись один в комнате, Гедимин облегчённо вздохнул и взял в руки смарт.