Синтез

— И не такая уж низкая, — продолжил за него Константин. — При том, что сама конструкция не выглядит опасной. Не понимаю, почему бы тебе не прекратить эти нелепые поиски «качественного скачка» и не заменить все сферы и слойки именно такими стержнями? Ирренция стало бы больше, а мучений — меньше.

Гедимин ничего не ответил, но командир «научников», посмотрев ему в глаза, сам осёкся и жестом выгнал всех из «красного отсека». Хольгер, проходя мимо, тронул ремонтника за плечо, но тот никак не отозвался на прикосновение. Когда за Хольгером закрылась дверь, Гедимин подошёл к установке.

«Ничего не выходит. Так же, как и в прошлый раз,» — он провёл ладонью по кожуху. Сквозь пять слоёв защитного поля нельзя было ни обжечься, ни облучиться, и Гедимин слегка жалел об этом — возможно, боль прояснила бы мысли. «Что не так? Нужно время для разогрева? За два месяца выработка увеличилась. Возможно, если подождать ещё два…»

Он досадливо сощурился и дотронулся до сигма-излучателя. Пучок излучения должен был накрывать всю установку и, судя по данным на мониторе, именно это он и делал. Сигма-кванты проходили сквозь ирренций, обсидиан и плутоний, нигде не оставляя следов, не вызывая никакой реакции, — только красные волнистые разводы на защитном поле, и больше ничего. «Наверное, я никогда не узнаю, зачем они,» — думал Гедимин. «Даже в Лос-Аламосе ещё не докопались. А у меня нет и сотой части их оборудования. Не знаю, зачем я вообще в это полез…»

…В вестибюле «Новы», напротив входа в душевую, стоял Кенен и перехватывал всех сарматов, проходящих мимо с недостаточной скоростью. Некоторые шарахались от него или сердито фыркали, но из тех, кто остановился и подошёл, уже сформировалась небольшая группа. Гедимин, прячась за чужими спинами, хотел проскочить мимо, но Кенен будто его и дожидался.

— Эй, Джед! Подойди на пару секунд, — попросил он. — Отвлекись от реакторов. Я написал петицию…

Гедимин мигнул.

— Опять про выборы?

Сарматы, собравшиеся вокруг учётчика, переглянулись, кто-то хмыкнул. Кенен недовольно сощурился.

— Выборы — очень серьёзный вопрос, парни. Куда более серьёзный, чем эти ваши подводные гонки или споры о температуре в душевой. Но сегодня речь не о них. Двадцать шестого июля в Коците погибло восемь тысяч сарматов, и это списали на утечку сольвента и выбросы метана из угольных шахт. Если ты сегодня заглядывал в новости, ты мог увидеть, что больше об этом не пишут. Как будто погибло восемь тысяч подвальных крыс. Ты думаешь, это правильно?

Гедимин озадаченно посмотрел на него.

— Эти сарматы мертвы. Их не удалось спасти, — медленно проговорил он. — Уже всё равно, что пишут в мартышечьих новостях.

— Да нет, не всё равно, — покачал головой Кенен. — О своих сородичах мартышки не забыли бы так быстро. Ещё хуже, что мы о них уже забыли. А ведь это сарматы. С кем-то из них вы могли выйти из одного клонария или служить в одном дивизионе.

«Я не знаю, кто со мной служил,» — подумал Гедимин. «Хольгер и Домициан здесь. Остальные… Хорошо, если они живы.»

— Я написал обращение к Маркусу Хойду, — продолжал учётчик. — Пусть двадцать шестое июля объявят всесарматским днём траура. Если мы сами ни во что не ставим свои жизни — с чего ждать, что люди будут ценить их?!

— У нас уже есть День тишины, — буркнул один из сарматов. — Этого достаточно. От того, что мы будем ещё один день думать о мертвецах, никто нас ценить не начнёт.

— Ты не прав, друг, — покачал головой Кенен. — Это покажет им, что мы близки к ним. Что мы не бесчувственные механизмы. Подпиши вот здесь, Джед. Я видел, как ты смотрел, когда Хольг зачитывал новости. Тебе не наплевать.

Гедимин пожал плечами и протянул руку к его смарту.

— Если тебе так станет легче — мне не трудно.

Сарматы снова переглянулись.

— Атомщик! — Линкен, незаметно присоединившийся к группе, взял Гедимина за плечо и потянул к двери. — Вот Маккензи бы лишний раз рта не раскрывать. Нас всех могут перестрелять прямо перед ним, он с места не двинется.

— Вот это верно, — заметил один из сарматов, подошедших вместе с ним. Кенен посмотрел на них и переменился в лице. Медленно опустив смарт в карман, он начал осторожно, шаг за шагом, отползать по стене к выходу, но было уже поздно — Линкен подал знак, и пятеро сарматов, незнакомых Гедимину, взяли учётчика в кольцо.

— Эй-эй, тише! — Кенен встревоженно огляделся, но никто не спешил его вытаскивать.

— Не лезь к атомщику, — сказал Линкен, подойдя к нему. — Ещё раз увижу, что ты суёшь ему свои петиции — ты свой смарт сожрёшь. И лучше тебе сесть без скафандра на Меркурий, чем ещё раз назвать его неполным именем. Понятно?

— Понятно! — Кенен поднял пустые ладони и заискивающе улыбнулся. — Это всё? Не знаю, зачем надо было собирать столько народу…

— А у них свои вопросы, — ухмыльнулся Линкен, отворачиваясь от учётчика. Тот дёрнулся, но поздно — его уже тащили к выходу, подгоняя лёгкими пинками. Гедимин двинулся было следом, но Линкен крепко взял его за плечи.

— Не бойся, уйдёт живым.

— На что ты разозлился? — спросил Гедимин, убедившись, что догнать Кенена уже не успеет. — Он не сказал ничего обидного.