Синий луч

— Академии? — лейтенант удивленно и снисходительно улыбнулся. Внимательно посмотрев на Тропинина, спросил: — А в штаб полка вас устроит? — Опять вздохнул, грустно пошутил: — С Академией у меня связи нет. — Но, увидев растерянное лицо Тропинина, снял трубку, послушал и, нахмурившись, тихо обронил: — Связь с полком прервана. — Он на минуту задумался. — Что же мне с вами делать? Да, простите, как ваша фамилия?.. Тропинин? Так вот, товарищ Тропинин, идите в штаб полка, вы еще успеете добраться. Штаб в конторе металлургического завода…

— А вы?.. — сорвалось у Тропинина.

— У нас приказ — подольше задержать здесь гитлеровцев.

Тропинин медленно направился к выходу. Он уже толкнул дверь, когда лейтенант вновь отдал команду открыть огонь.

Из полуподвала застучал лишь один пулемет. Тропинин резко обернулся. Лейтенант, широко расставив руки, медленно клонился к столу. Тропинин подскочил к амбразуре. Он увидел бегущих цепью во весь рост немцев и резанул по ним пулеметной очередью. Несколько гитлеровцев будто испуганно взмахнули руками и упали. Какая-то неведомая сила влекла фашистских солдат друг к другу, они сбивались в тесные кучки, и Тропинин тотчас направлял на них струю пуль из вздрагивающего «максима».

Цепи редели. Наконец они замерли на секунду, один из солдат, повернувшись, пригнулся и кинулся бежать назад, за ним — второй, третий, и вся цепь наступающих стремительно откатилась и залегла. На полуподвал, загородивший продвижение вперед, обрушился шквал немецких снарядов. Загрохотали взрывы, рухнули остатки кирпичных стен, вокруг все заволокло пылью. В узкие щели амбразур летели камни, земля. Распарывая мешки с песком, выли осколки снарядов. И вдруг наступила тишина. Взрывы прекратились. Тропинин выглянул в амбразуру. Густые серо-зеленые цепи гитлеровцев неотвратимо ползли вперед. Казалось, теперь их нигде и никогда не остановят. Тропинину стало жутко. Он закрыл глаза и отшатнулся от стены. Рядом упал со стоном последний боец.

— Батарея! Батарея! — вдруг услышал Тропинин голос лейтенанта.

Лейтенант, прижав левую руку к плечу, привалился к стене и смотрел на ползущие вперед серо-зеленые цепи.

— Я комбат два, прошу огня! Слушай мою команду! Прицел…

И посреди цепей фашистов фонтанами вздыбилась земля. Но гитлеровцы поднялись в атаку и неудержимо катились к Тропинину. Он уже видел перекошенные лица с широко раскрытыми ртами. Поборов минутное замешательство, Борис Антонович снова припал к пулемету.

— Батарея! Перенести огонь! — скомандовал лейтенант.

Шквал снарядов догнал бегущих немцев.

— Так! — закричал лейтенант. — Так их! Еще перенести, слушай поправку!

Теперь уже осколки своих снарядов завыли над головой Тропинина. С грохотом отшвырнуло искореженный пулемет. Десяток метров отделял гитлеровцев от полуподвала. Лейтенант передал новое приказание на батарею. Тропинин обостренным слухом расслышал ответ:

— Лейтенант Смирнов, это же ваша точка?! Повторите прицел!

— Я приказываю — огонь! — закричал Смирнов. — На меня огонь!

Около окна, где стоял лейтенант Смирнов, глухо лопнула граната. Сотни осколков рванулись в полуподвал. Выронив трубку, упал лейтенант Смирнов.

Сверху послышался топот, дверь распахнулась. Мимо Тропинина мелькнула граната. Борис Антонович упал. Последним усилием воли он схватил телефонную трубку и закричал:

— Я приказываю! Огонь на меня! Огонь!

Снаряды новой лавиной обрушились на полуподвал.

— Огонь! — повторил Тропинин и, оглушенный, потерял сознание.

* * *

Через полчаса фашисты ворвались в полуподвал. Одни, остановившись у двери, настороженно водили автоматами, другие, светя фонариками, двинулись вперед, выкрикивая:

— Рус, плен — выходи! Выходи!

Никто не отозвался. Гитлеровцы принялись обыскивать убитых.

Тяжело раненный лейтенант застонал. Фашист поднял автомат. Раздалась очередь. Смирнов, вздрогнув, замер. Обшарив его карманы, фашист нагнулся над Тропининым. Сняв часы, быстро сунул их в френч. Вытащив записную книжку, полистал ее, хотел швырнуть в сторону, но, обернувшись к неподвижно стоявшему высокому немцу, насмешливо сказал:

— Курт, возьми! — и бросил книжку. Она пролетела над лежащим Тропининым. — Ты изучаешь их язык, попробуй прочесть.

Курт Винер на лету поймал записную книжку и, подойдя к свету, падавшему из амбразуры, перевернул несколько страниц.

— Санит, — вслух прочел он слово, написанное более крупными буквами, и еще полистал страницы. Увидя формулу какого-то химического соединения, подумал: «Химиком, наверное, был». Ему захотелось взглянуть в лицо русскому, который, как и недавно погибший на русском фронте брат Курта, занимался химией. Курт подошел к Тропинину, направил на него луч фонарика.

Русский был еще совсем молодым, и Курт Винер опять подумал, что примерно столько же лет было и его брату. Они даже чем-то похожи друг на друга… Только у русского не белесые, как у брата, а черные волнистые волосы. Вдруг русский открыл глаза. Курт Винер отшатнулся.

— Пить, — тихо попросил Тропинин, не понимая, где он находится.

Курт невольно потянулся к фляге, но в это время сверху закричали: