Синий, который красный

Мечтатель двинулся было к нему, но был остановлен довольно грубо:

— Не суйся! На касаниях сильно фонит. Уже давно бы тут все с ума посходили, кабы не Рукоять!

Он кивнул на рукоятку клинка, которая лежала на том же столе.

Рукоять выглядела совершенно невозмутимой, древней и слегка истертой — и лишь артефактор ощутил бы, взглянув внутренним зрением, поток то ли магии, то ли артемагии — чистый, как ключ. Сбивающий и путающий темные кольца артемагии, которую разворачивал браслет.

— Быстро пробуждается, чтоб его… — бурчал Гробовщик. — Фелла будет скоро?

— Я связался с ней, и… — голос директора напрягся и едва заметно задрожал. — Она… постарается.

Гробовщик чуть слышно фыркнул, приближая свой корявый нос к браслету.

— А на третьей-то как наверчено! Что? Долго она орала на тебя, когда ты обрисовал ей триумфальное возвращение?

— Я связался с ней полчаса назад, — уклончиво и очень грустно отозвался директор.

Гробовщик закряхтел, потыкивая браслет немилосердно скрюченным пальцем.

— Иномирец сдох?

Локоны парика директора слабо качнулись — туда-сюда.

— Озз говорит, что последствия могут проявиться позже, но пока все его диагностические артефакты говорят об одном: разум не повреждён, только отключён из-за контакта с такой массой магией, — он помолчал, — Озз полагает, что перед нами бездник.

Кряхтение от бело-лунного стола приняло вопросительный характер.

— Ах да, термин довольно новый… Хотя и исследованию менее двухсот лет. Понимаешь, кое-кто из Приласса написал об этом пару трактатов, и наши экспериментаторы просили их заказать, так что я невольно ознакомился — и могу сказать, что это довольно… поэтично.

— Чи-и-иво-о? — уж совсем не по-стариковски спросил Гробовщик, который попытался объединить в сознании трактаты, экспериментаторов и поэтичность.

— Люди, Локсо, — кротко пояснил директор, — потомки магов, рождённые не-магами — частые случаи. И через несколько поколений у таких людей проявлялись иногда потомки… с необычной устойчивостью к магии.

— Теория потенциалов, и ты туда же, — фыркнул Гробовщик и снова прилип к браслету. — Ей лет пятьсот, её отстаивал прошлый Синий Магистр — мол, ничего у меня сынок не человек, он потенциальный маг!

— Потенциалы, да, — тихо согласился Мечтатель. — Так ты знаком с ней, Локсо?

— Был знаком… со Скернисом Аквамарином, когда он еще был министром и ученым мужем. Все уши мне прожужжал этой поганой теорией — о том-де, что вот, природа не дала его позднему сыночку магии, зато дала огромный резервуар для её накопления. Потенциал, стало быть — нужно только правильно этот его резервуар заполнить. Тебе напомнить, как он заполнил сыночку магией, что стало с сыночкой и что — со Скернисом?

— Я веду прошловедение, Локсо, — эхом откликнулся директор. — Я знаю о той трагедии. В современных исследованиях утверждается, что Скернис был прав насчёт потенциалов — неправ только со своим несчастным сыном, который родился обычным человеком. И ошибался насчёт внутреннего резерва накопления магии — там скорее… бездна, которую невозможно заполнить. Ведь не будешь же ты отрицать, что некоторые из потомков магов проявляют к некоторым видам магии… скажем, к контролю сознания… аномальную устойчивость? И какова вероятность того, что просто человек, обычный человек мог надеть браслет и остаться в своём уме?

— Велика вероятность всего, — ласково, как прежде, отозвался Гробовщик. — Высокая сопротивляемость… с людьми из внешнего мира вообще много непонятного… Понимаю, конечно, искушение — поизучать феномен. Но я тебе скажу так: бездник он или нет — может быть, что мы просто не видим последствия браслета, как я, например, не вижу у этой дряни всех функций. Так что я бы тебе советовал устранить иномирца до того, как это сделает Бестия. А при встрече сказать, что ты сделал это в ее честь.

Губы Мечтателя изогнулись страдальчески.

— Убить человека, пусть и не из Целестии, не зная его… — грустно заговорил Экстер. — Мерзость…

Гробовщик, который прекрасно знал о непонятных закидонах директора, хмыкнул от стола, что лучше бы Экстеру заняться Перечнем, раз уж он все равно здесь.

Но к Перечню Мечтатель не пошел. И на рукоять Клинка Витязя он не взглянул тоже. Тихо-тихо он приблизился к Книге Предсказаний на столе из обсидиана.

«Узри возможное», — ветхой вязью было выписано на кожаной бордовой обложке. Экстер отлистнул «пророчества вечности», в которых иносказаниями писались судьбы Целестии, старательно стараясь избегать взглядом настойчиво лезущее — «бездна… повергнет в прах незыблемое»…

Вот она, бродячая страница, выдающая пророчества на ближайшее будущее сроком в год. Если Мечтатель и надеялся на какую-то поддержку от Книги или от страницы — ее ему не досталось. Понизу страницы змеилась короткая, витиеватая надпись: «Двое юных приведут бурю извне».

— Что-то узрел? — мягонько поинтересовался Гробовщик от белого стола.

— Это… о Браслете, — ответил Экстер, быстро захлопывая книгу.

В голосе поэтического директора артефактория звучала надежда.

Глава 10. На немирном отдыхе