Синие люди

— Четвертый и седьмой! — крикнул Гард в микрофон. — Выходите на трассу и следуйте за нами с интервалом в две минуты. Сотый, кончайте работу и возвращайтесь домой. Передайте дежурному о снятии всех постов, находящихся на главных площадях города. Теперь, надеюсь, справимся сами. Вам ясно?

— Еще бы, комиссар!

Погоня!..

Впрочем, какая же это погоня? Как из слагаемых — сумма, так и погоня должна складываться по крайней мере из двух компонентов: из убегающих и догоняющих. Вот когда они словно бы настраиваются на одну волну, передавая друг другу ритм и скорость движения. Вот когда их нервы вытягиваются в тонкую ниточку, готовую лопнуть в самый неподходящий момент. Вот когда рождается обоюдный азарт, и появляется жажда риска, и даже гибель кажется менее обидной, чем проигрыш в глазомере, в умении водить машину, в выдержке.

А что было на этот раз? «Мерседес» ни от кого не убегал, а спокойно, подчиняясь своему собственному плану, ехал к цели. И даже не предполагал, что не только за ним, но и впереди него движутся полицейские машины. Хозяева «мерседеса» не тратили ни капли нервной энергии, не мучились страхами и не молились богам.

Это был самый классический вариант слежки, ибо погоня, по убеждению Гарда, означала брак в работе — обоюдное обнаружение, когда приходится открытым способом исправлять ошибку. Гард не любил погонь, чего нельзя сказать о Таратуре. Вот и сейчас он не был самим собой, нервничал больше обычного, раздражался по пустякам, ворчал и капризничал. То ему показалось, что как-то «не так» заработал мотор, и он даже хотел остановиться и проверить, в чем там дело, но Гард приказал ему не дурить. «Они ж никуда не уйдут! — проворчал Таратура. — Ближайшие сто километров с трассы и свернуть-то некуда!» То ему стала поперек горла малолитражка, которую вел тучный усатый мужчина, — это заметили, когда пропускали «норд-вест» перед собой. Водитель малолитражки буквально вцепился в «мерседес», решив потягаться с ним в скорости и, вероятно, проверить, стоит ли его машина тех денег, которые он заплатил. То бесила Таратуру скорость, с которой «даже неприлично ехать за преступниками» и которая «была пригодна для прогулки или для похорон…».

Если бы он знал, куда и к каким испытаниям приведет его эта «невинная прогулка»!

— Шеф, — сказал из динамика Мердок, — вам не кажется, что цель их — аэродром?

— Спасибо, Мердок, — ответил Гард. — Я тоже думал об этом.

Действительно, на сто сорок пятом километре расположился самый дальний из семи аэродромов столицы. Впрочем, на девяносто седьмом километре была вертолетная станция, входившая в систему окружных станций, откуда можно было добраться до любого аэровокзала. А на сто двенадцатом километре — речной порт, связанный каналами с западным и восточным побережьем Ньюкомба. Не говоря уже о том, что шоссе приводило в конце концов к городу Орлуану, второму по величине после Нью, от которого расходились веером еще с десяток дорог в разных направлениях… И все же, повинуясь интуиции, Гард вызвал дежурного полицейского управления:

— Говорит семнадцатый. Срочно доложите расписание ближайших пассажирских рейсов с аэродрома Ньюпорт-6.

— Минуту, комиссар… Будете записывать или так?

— Валяйте так, — улыбнулся Гард.

— В пятнадцать ноль семь — Париж, прямой. В пятнадцать сорок — Аддис-Абеба, транзит. В шестнадцать десять — остров Холостяков, внутренний. В шестнадцать пятьдесят — межконтинентальный, Токио…

— Пока хватит, — прервал Гард. Потом взглянул на часы. Они показывали три дня. Самолет в Париж улетал через семь минут. Стало быть… — Забронируйте мне на каждый рейс, кроме парижского, по два…

— Что-о-о?! — встрепенулся Честер.

— По три билета. И можете спать дальше.

— Благодарю, комиссар, — ответил дежурный.

На сто втором километре вся кавалькада по очереди обошла «норд-вест», который сначала пытался соперничать, но скоро сдался. Таратура, не удержавшись, показал усатому кулак, за что получил в ответ традиционный шоферский жест, означающий «сам болван»: усатый повертел у виска указательным пальцем. Таратура позеленел…

Миновали речной порт, далеко позади осталась вертолетная станция. «Аэродром или Орлуан?» — думал Гард. За пять километров до поворота он вызвал «четверку».

— Обходите всех и дуйте вперед, — сказал комиссар. — Пойдете на Орлуан. В случае чего будете ведущим.

К зданию аэровокзала машины подъехали одна за другой, через пять секунд каждая, как подъезжают дипломаты на прием к дворцу президента. Первой остановилась машина Мердока, ей в затылок — черный «мерседес», а следом за ним, совсем уже вплотную, поставил «ягуара» Таратура.

Дверцы открылись почти одновременно.