Синие фонари

Не помню, как я сбежал с лестницы. Гнев и злоба буквально душили меня. «Нет, не пойду к ней на чай, — думал я, — не приму приглашение этой лицемерки. Больше она меня не увидит — ни здесь, ни там… Между нами все кончено… Навсегда».

XIV

Но на следующий день ровно в шесть я стоял у двери ее квартиры на привокзальной площади.

Из-за двери доносились звонкие мальчишеские голоса:

— Слава герою! Да здравствует майор Абдалла-бек — гроза англичан!

Сквозь шум слышался низкий хриплый голос:

— Да здравствует родина! Да здравствует свободный Египет! Долой мандат!

Ребята с энтузиазмом повторяли эти призывы.

В замешательстве стоял я перед дверью, не решаясь нажать кнопку звонка.

Но вот неожиданно дверь отворилась, и на площадку выскочил смуглый парнишка; он по-военному печатал шаг и лихо отдавал честь приятелям. Веселый и возбужденный, побежал он вниз по лестнице, прыгая через ступеньку. Это был мой знакомый — сын бавваба.

Заглянув в холл, я увидал там несколько мальчишек. На головах у них были цветные бумажные шлемы, в руках они держали обнаженные жестяные сабли и национальные флажки.

Появилась Бахийя. Она осторожно пробиралась между мальчиками и уговаривала:

— Потише, ребятки! Поиграли и хватит — вы ведь устали.

Шум и гам постепенно стихли.

Тут Бахийя заметила меня и, слегка смутившись, поспешила навстречу.

— Входи, пожалуйста! Прошу! — сказала она и жестом пригласила меня в холл. — У нас так шумно…

Мальчишки с любопытством уставились на меня, перешептываясь и подмигивая друг другу.

Я наклонился к Бахийе и тихонько сказал ей на ухо:

— Я помешаю им, может, мне прийти в другой раз?

Но она схватила меня за руку и ввела в гостиную:

— Нет, нет! Они уже наигрались. Это все товарищи моего Вафика. Подожди минутку! Я сейчас вернусь.

Она быстро вышла из комнаты. Дверь осталась приоткрытой, и я мог наблюдать за тем, что происходит в холле.

Перед мальчиками появился невысокий сухощавый старичок. Лицо у него было худое, с глубоко запавшим ртом. Он шел старческой походкой, опираясь на трость, стараясь держаться молодцевато, как командир на смотру полка.

Старичок был так мал и так худ, что почти не выделялся среди мальчишек. Все же мне удалось разглядеть, что одет он в поношенный черный фрак. Грудь его украшали самодельные раскрашенные ордена. Ребята запрыгали вокруг него, громко чего-то требуя.

— Построиться! — строго приказал старичок. — Порядок прежде всего!

Он выстроил ребят в шеренгу и каждому вручил кулек с конфетами.

Затем, став перед строем и изо всех сил стараясь держаться прямо, напрягая голос так, что вздулись жилы на его тонкой шее, он скомандовал:

— Песню!

Старичок принялся размахивать рукой и отбивать такт ногой, как дирижер полкового оркестра, а мальчики старательно выводили:

О родина моя — Египет, знай:
Ты — бесконечно близкий сердцу край!
Прекраснее земли на свете нет,
Прими же благодарность и привет

За то, что дал нам полноводный Нил,
За то, что злаки щедро уродил,
Что ясен над тобою небосклон, —
За все тебе, Египет, наш поклон!

С последним словом этой патриотической песни старичок крикнул:

— Отдать честь!

Руки ребят взлетели к головным уборам. Последовала команда:

— Р-разойдись!

Мальчики снова загалдели, покидая холл и на ходу обсуждая свои дела.

В комнате остались лишь старичок и мальчик — по-видимому, Вафик.

В холл вошла Бахийя:

— Папа, сними фрак. Да и Вафику нужно умыться и сменить платье.

Старичок закивал, как послушное дитя:

— Сейчас, сейчас все сделаем.

Взяв мальчика за руку, он исчез с ним в коридоре.

XV

— Извини, пожалуйста, за шумную встречу! Ничего не поделаешь! Дети есть дети! — сказала Бахийя, входя в гостиную.

— О каких извинениях может идти речь! И потом, я очень люблю детей!

— Правда, любишь?

— Конечно! У меня есть маленькие братья и сестры, и я часто с ними вожусь.

— Как я рада это слышать! А теперь пойдем. Чай готов.

— Спасибо.

Мы прошли в столовую. Увидев нарядный стол, уставленный тарелками с сандвичами, пирожками и всякими сладостями, я воскликнул:

— Да у тебя тут настоящий пир! Зачем это?

Она ласково улыбнулась:

— Иначе нельзя. Сегодня ко мне впервые пришел мой жених.

Ее слова были мне приятны.

— Это такая честь для меня! — сказал я.

— Честь?.. — переспросила она с усмешкой. — Такая ли уж?

— А разве не честь быть женихом такой прелестной девушки?

Она подавила вздох и тихо произнесла:

— Какое было бы счастье… если бы я действительно была девушкой…

Желая отвлечь ее от горьких мыслей, я сказал:

— Ты и есть девушка — чудесная Бахийя, а я твой жених. Кто может это отрицать?

— В первую очередь ты сам.

— Но разве в это мгновение мы с тобой не жених и невеста?

— К сожалению, даже это мгновение — иллюзия.

— И все-таки мы не должны упускать таких мгновений. Надо наслаждаться ими, ни о чем не думая. Может быть, мир обмана и иллюзий окажется добрее к нам, чем мир реальный.