Сингуматор

Урсула остановилась, посмотрела в перебинтованное лицо, пытаясь найти хоть что-то человеческое, но каждый раз натыкалась только на бесконечные мотки марли. Если этот маскарад был постановкой, то чрезвычайно глупой и неудачной. Голубые глаза обжигали. Она не заметила, как поежилась.

– Мой муж был антикваром. Зачем ему помощь детектива?

– Он просил меня разобраться с одним очень любопытным делом, – хотел было пожать плечами Грегор, но только скривился от боли, – Так что…

– Он не успел заплатить вам, и вы пришли забрать долг? – ее голос звучал так тонко, что им можно было резать стекло.

– Нет, фрау Воттермах. Видите ли…

– А это что еще за клоун?

Вонь виски Урсула почувствовала еще раньше, чем Кальвин успел договорить. Он стоял в нескольких метрах от нее, покачиваясь, держа в одной руке неизменную фляжку, а в другой – раскрытый зонт. Зонт смотрел прямо вниз, и мелкий дождь молотил прямо по его красной физиономии. Он уставился на Штернберга, но сфокусировать взгляд было куда сложнее.

– Я Грегор Штернберг. Я здесь, чтобы поговорить с фрау Воттермах.

– Хреновое время ты выбрал для разговоров, приятель, – пробасил Кальвин, угрожающе делая неуклюжий шаг, – Эта фрау слишком многое перенесла за последнее время, и не хочет с тобой говорить.

– Фрау еще этого не говорила, – заметил Грегор, и его пронзительные голубые глаза засветились ярче, – Поэтому, в ваших интересах дать нам закончить.

– Что за урод приходит на похороны моего брата и племянницы, и позволяет себе…

– Помолчи, Кальвин, – проговорила Урсула, почти напугано, – Пусть герр Штернберг договорит. Я слушаю вас. Продолжайте.

– Сейчас, фрау Воттермах, я могу сказать только одно: произошедшее с вашей семьей, не случайность, – у него был голос человека, который не привык подчиняться. Скорее всего, бывший военный или полицейский. Урсула попыталась представить себе лицо Грегора без бинтов, но так и не смогла этого сделать, – Я думаю, что в этом основную роль играет наша с Хайни последняя совместная работа. То, что произошло, это ужасно, но увы, это не конец.

– Ты что, угрожаешь? Что несет этот… – пьяный разговор Кальвина казался какой-то дикой насмешкой, несмешной комедией с плохо прорисованным персонажем. Урсула бросила на него умоляющий взгляд, снова повернулась к Грегору.

– Если вы что-то знаете, почему не обратитесь в полицию?

Большая грубая ладонь вынырнула из кармана, коснулась перебинтованного лица, пробежала по скулам и замерла у основания шеи.

– Полиция очень интересовалась, откуда взялись мои шрамы, когда я попал в реанимацию. Мой ответ их совершенно не удовлетворил. Поэтому я стараюсь уже давно не разговаривать с полицейскими на такие… экзотические темы.

Урсуле показалось, что вся сцена диалога все больше напоминает настоящее безумие. Она подняла взгляд, уперлась им в ледяные глаза Грегора напротив, поникла, словно тот крохотный запас энергии, что еще оставался внутри нее, мгновенно иссяк.

– Если это какие-то шутки…

– Это. Не. Шутки, – отрезал Грегор так резко, что она содрогнулась, – Но сейчас вы совсем не в том состоянии, чтобы я мог вам что-то рассказать. Время еще есть. Отложим нашу беседу. Я и не думал, что все пройдет гладко, но попытаться стоило. Сейчас. Вот моя визитная карточка.

Левая рука нырнула во внутренний карман пальто, откинув расстегнутую полу, и Урсула увидела, что правая рука детектива заканчивается чуть ниже локтя. Да уж, этому человеку изрядно досталось, но он нашел в себе силы приехать сегодня сюда. Морщась от боли, Грегор протянул ей маленький белый квадратик картона. Она даже не посмотрела на объемный шрифт, выбитый на нем, а только сжала в пальцах так, чтобы на него не попал дождь.

– Позвоните мне, когда почувствуете, что готовы для дальнейшего разговора, – сухо сказал Грегор, покосившись горящими глазами в сторону прихлебывающего из фляжки Кальвина, – И для всех будет лучше, если вы сделаете это, как можно раньше.

– Если ты мне скажешь выставить его, я это сделаю, – заявил Кальвин, покачиваясь, – Только скажи мне, Урсула, и ты увидишь, как я…

– Можете успокоить своего защитника, – поморщился Грегор брезгливо, словно увидел вместо Кальвина кучу нечистот, – Я уже ухожу, и больше вас не потревожу. Примите мои соболезнования. Никто не мог знать, что все этим обернется.

Урсуле снова показалось, что мир вокруг нее начал плавно поворачиваться вокруг своей оси. Она видела, как задрожали могилы в стороне, поднялись деревья, и закачалась земля. На языке вертелся всего один вопрос, но она никак не могла подобрать нужных слов, чтобы задать его.

– Вы видели, как все произошло? – сперва зазвучал голос, потом она поняла, что заговорила.

Грегор повернулся через плечо, взглянул на нее, неопределенным жестом махнул в сторону.

– Я знаю, что произошло, – поправил он ее нехотя, – А это две большие разницы, правда?

Больше он не проронил ни слова. Прихрамывая, он двинулся между ровных рядов могил, и пропал из глаз на дальней стороне кладбища.

Глава 3. Октябрь и 14 дней

1