Синева небес

— Я отвечаю за секцию шерстяных одеял.

— А сзади у тебя глаз нет, да?

— Их ни у кого сзади нет.

— А вот у меня сзади глаза есть. Если показывают пальцем назад, я сразу понимаю.

Фудзио попытался улыбнуться. Но у этой женщины и впереди нет глаз. Это было смешно, и, честно говоря, Фудзио на нее не сердился, внешне оставаясь невозмутимым, он только резко повернулся и пошел прочь.

Фудзио отдавал себе отчет в том, что ведет жизнь, которая не отличается целеустремленностью. Однако он не считал это особенно постыдным. Как человеку самоуверенному, ему претило давать объяснения своим действиям и поступкам.

Однако если кошка видит мышь, то бросается за ней, повинуясь рефлексу; так и Фудзио инстинктивно чувствовал, что цель его действий четко определилась.

Наступил уже довольно поздний вечер, а дождь все продолжал лить, как из ведра. Пока Фудзио находился в торговом зале наверху, он не слышал шума, но как только он спустился на первый этаж универмага, то ощутил тяжелое дыхание дождя в воздухе, который врывался в здание с улицы. Он и не думал устраивать какую-то засаду, но вдруг совершенно случайно почувствовал, что именно здесь, в толпе, кто-то посылает ему сигнал.

Это была Суга из того самого отдела шерстяных одеял.

— Извините меня за тот случай, — услышал Фудзио голос позади себя.

— Не беспокойся, мне удалось купить фартук. Там были просто замечательные. Самых разных заграничных фасонов. — И Фудзио, приподняв фирменный бумажный пакет, который он держал в руке, нарочито радостно засмеялся. — Теперь домой?

— Да.

— Давай я подвезу тебя на машине. В такой дождь и выходить-то страшно. Ты где живешь?

— В Камиоке.

— Так это почти рядом со мной. Нам по пути, вот и подвезу. Так льет, что пока доберешься от станции до дома, вся насквозь промокнешь.

— Вот как?

Так, сумбурно объясняясь с женщиной, Фудзио даже возражал ей, и поэтому думал, что на ее лице должно появиться выражение неудовольствия, но ничего подобного не заметил. Правда, пока они добирались до машины, оставленной на подземной автостоянке, разговор не клеился.

— Когда я сажусь в машину, могу, наконец, вздохнуть с облегчением, здесь исключительно мой мир.

Придав лицу беззаботное выражение, Фудзио спросил:

— У тебя есть муж?

— Нет.

— Разошлись?

— Я не была замужем.

— Почему же не вышла замуж?! — он изобразил на лице удивление.

— Потому, собственно, что и без замужества можно иметь средства к существованию.

— Значит, замуж выходят для того, чтобы иметь средства к существованию?

— А разве не так? Муж добывает средства к существованию, и женщина радуется, если такого человека просто можно иметь в доме.

— Какие у тебя увлечения?

— Увлечения?

— Неужели никаких нет?

— Вроде бы особых нет, за исключением, пожалуй, накопления денег.

Услышав такое, Фудзио забеспокоился, нервы его напряглись. Правда, это ощущение не было таким уж неприятным. Одним словом, он полагал, питать страсть к деньгам — это так же естественно, как испытывать аппетит и вожделение.

— Я понял, что ты любишь деньги, а как ты относишься к сексу? — спросил Фудзио.

— Секс, думаю, это все равно что еда.

Фудзио радостно рассмеялся:

— Раз так, давай теперь вдвоем немного поедим.

Суга, не отвечая, хитро посмеивалась.

— Твоя фамилия Суга?

— Да.

— А имя?

— Рэйко Суга. Рэйко — от слова «прекрасная».

— Вот уж когда имя себя не оправдало, — сказал Фудзио тихим голосом, как бы про себя, но на самом деле достаточно громко, так, чтобы она наверняка его услышала.

— В Камиоке дом твоих родителей?

— Нет, моя квартира. Мои родители — на Кюсю.

— Вот как. Да ты, вижу, немало постранствовала.

— Верно.

— Сейчас у тебя неплохое место работы, только отдел неподходящий. Если бы его сменить на отдел галстуков, то тебя бы каждый день кормили.

— Я и так ем каждый день.

— Хм, ну, тогда извини.

— В отделе шерстяных одеял нет совершенно ничего интересного, но это лучше, чем если бы я сидела дома с родителями.

— Да чем же так досаждают дома?

— Отцу уже семьдесят пять лет, он совсем из ума выжил. Ходит под себя, а когда с ним вместе обедаешь, видишь, как он постоянно давится и кашляет, так что рис изо рта летит во все стороны.

— Семьдесят пять лет — еще рано, чтобы из ума выжить.

— Я у отца поздний ребенок.

При этих словах Фудзио прикинул, что ей около тридцати пяти.

— Тогда кто же ухаживает за отцом?

— Мать. Матери семьдесят два, но она еще крепкая. Говорит, чтобы я поскорее бросала работу и возвращалась домой.

— В провинции можно выйти замуж и взять мужа как наследника в семью.

— Вернувшись в провинцию, придется ухаживать за выжившими из ума стариками, а мне этого вовсе не хочется. Если кто за ними и присмотрит, так это семья старшего брата, потому что они живут поблизости. Он — старший сын, поэтому унаследует дом.

— Уход за родителями — это обуза, а тебя интересует, видимо, лишь раздел имущества, при котором ты, как положено, получишь свою долю.

— Вероятно. Ведь имею на это право.

— А ты подленькая, как я посмотрю…