Синева небес

Хозяин винного магазина набрал 119, объяснил дорогу до дома Ивамуры, а Юкико тем временем отправилась на кухню. Пищи она там не нашла. Было понятно, что здесь давно не убирали, но мусора и отходов от овощей тоже не было заметно. Когда Юкико подняла крышку рисоварки, то увидела на стенках и на дне остатки засохшего риса.

Это ей ничего не говорило. Старушка варила рис, но от него мало что осталось. А если она варила его дней пять назад? За пять дней можно от голода умереть…

Юкико открыла дверцу платяного шкафа. Если везти соседку в больницу, то потребуется пижама. Кроме старых кимоно, в шкафу ничего не было.

— Бабуля, сейчас вас осмотрит доктор и мы поедем в больницу. Там нужна пижама, куда же вы ее задевали? — спросила Юкико, наклонившись прямо к уху старушки. Ответа не последовало.

— Вы-то как ее обнаружили? — спросила Юкико у владельца винного магазина.

— Я собирался получить деньги со своих клиентов, но раз такое дело, это можно и отложить.

— Может, тогда вы сопроводите ее на «скорой»? И позвоните мне, в какую больницу ее положат? А я приеду попозже — вот только вещи для нее соберу.

Молодой человек кивнул.

Надо бы позвонить дочери соседки, известить ее о случившемся.

Через несколько минут послышался вой сирены «скорой». В дом вошли санитары. Владелец винного магазина подробно объяснил, как он обнаружил старушку, в каком состоянии она находилась и прочие детали. Посмотрев на Юкико, санитар спросил:

— Вы ее дочь?

— Нет, но я постараюсь с ней связаться, — ответила Юкико. Старушку на носилках вынесли из дома.

Юкико не знала о дочери Хацу ровным счетом ничего, — кроме того, что ту зовут Наоко. К счастью, она нашла нацарапанный на бумажке номер телефона. Под ним было написано: «Наоко Фудзита». Юкико позвонила, но трубку никто не взял. Тогда она попробовала открыть стенной шкаф. Оттуда пахнуло затхлым.

В шкафу лежали две скомканные пижамы. Развернув их, она увидела, что пижамы ужасно грязные, ясно, что последний раз их стирали очень давно. К тому же на них были разводы от мочи. Юкико решила простирать пижамы в машине, но, открыв ее, увидела, что там уже киснет домашнее кимоно, похожее на всплывшего утопленника.

Юкико поспешила домой.

Томоко сидела на диване в гостиной и курила сигарету. Услышав вой сирены «скорой помощи», она наверняка догадалась, в чем дело, но, раз к Ивамуре пошла Юкико, ей там делать нечего. Томоко даже с дивана не встала, что было вполне в ее духе.

— Она при смерти? — спросила Томоко.

— Пока жива. Но почти без сознания, — ответила Юкико, думая о том, что придется отвезти в больницу собственную пижаму.

Через полчаса позвонил хозяин винного магазина и рассказал, что старушку после осмотра в приемном покое перевезли в палату, и она даже начала что-то говорить.

— Она в больнице «Миура», напротив станции.

— Это не муниципальная больница?

— Нет, в той, говорят, нет мест.

— Дочь не подходит к телефону. Плохо, конечно, что не удалось с ней связаться, но делать нечего. Сейчас я еду в больницу, нужно же отвезти необходимые вещи!

— Я могу вернуться домой?

— Вы сделали все, что могли. Спасибо за помощь.

— Ну, тогда я еще немного тут побуду. Если ничего не произойдет, поеду домой.

— Вы просто молодец. Если бы не вы, никто бы и не знал, что случилось, и бабушка умерла бы.

— Если бы я нашел ее мертвой, вот ужас-то был бы! — Хозяин винного магазина представил себе ситуацию и содрогнулся.

Юкико опять вернулась в пустой дом Ивамуры. В ванной она нашла небольшой тазик, старую зубную щетку и расческу, в прихожей подобрала стоптанные тапочки, нашла чашку, палочки для еды, — словом, взяла все, что попало ей на глаза; затем переписала номер телефона дочери Ивамуры и вернулась домой.

— Ты мне оставишь номер ее дочери? — спросила Томоко. — Да и телефон больницы тоже запиши. Пока ты там будешь, я постараюсь дозвониться до ее дочери.

— Я буду тебе очень благодарна. Правда, я не знаю телефона больницы «Миура».

— Положись на меня. У меня ведь такая профессия — выяснять неизвестное.

Даже если бы Юкико ничего не сказала сестре, Томоко, не выпуская изо рта сигареты, сама бы собрала всю необходимую информацию, включая номер больницы, и дозвонилась бы до дочери Ивамуры.

Палата Хацу Ивамуры была на шестом этаже. Она была шестиместной, старушка лежала прямо у двери. Ей поставили капельницу, и она уснула. Пациентка, лежавшая у окна, куда-то вышла, на соседней кровати, опершись спиной на подушки, читала журнал полная женщина лет пятидесяти с таким здоровым румянцем на лице, что определить ее болезнь было решительно невозможно. Когда Юкико вошла в палату, женщина явно оживилась и посмотрела на нее с любопытством.

— Извините за беспокойство, — Юкико поклонилась ей и лежавшей у противоположной стены девушке.

— Вы ее дочка? — У женщины с соседней кровати был южный выговор жителей Камигаты.[38]

— Нет, я ее соседка. Дочь у нее есть, но мы не успели до нее дозвониться. Она пока ничего не знает. Но думаю, что сегодня она все-таки придет.